Я не стану одним из таких людей, вольно или невольно.

Я не этого хочу.

Если «это» – ее губы, ее тело, ее поцелуй, ее прикосновение, то я не стану лгать и говорить, что я не думал о них. Мне пришлось засунуть мысли о них в самый дальний угол сознания, чтобы они перестали тревожить меня.

Но если «это» – ее дружба, общение, доверие? Ее счастье? Ее безопасность?

Эти вещи стоили для меня намного больше, чем все остальное. Они бесценны.

И ради них я готов закинуть все остальное в ящик, запереть его и выкинуть ключ, чтобы никогда больше к нему не возвращаться, если так надо. Я готов к такому.

Я провел большим пальцем по ее левой щеке, где сходилась золотистая и белая кожа:

– Мы можем навсегда забыть последние полторы минуты. Никогда больше не вспоминать об этом.

– Ты этого хочешь? – прошептала она.

– А ты?

Мы сидели так близко, что наше дыхание смешивалось. Ее – вырывалось прерывистыми вдохами. Или мое?

– Нет, – без колебаний прошептала она.

В груди у меня что-то кольнуло. Что-то, что я не мог, а может быть, и не хотел определять.

– Сегодня был трудный день, – пробормотала она. – Я видела то, что меня пугало. Я делала то, что меня пугало. Я хочу получить тебя сегодня, потому что завтра у нас может не быть. Так что нет. Я не хочу забывать.

Она потребовала меня! Я даже отдаленно оказался не готов к реакции, вызванной ее словами, – головокружительное, первобытное желание, опалившее каждый мускул. Я никогда не думал, что требование может прозвучать так привлекательно.

– А ты хочешь? – спросила она. – Забыть то, что произошло?

Когда она смотрела на меня, в ее потрясающих разноцветных глазах играл лунный свет. Как обычно, она видела меня насквозь. В ее взгляде читалась усталость, волосы спутались, простоватая одежда висела мешком. И все же я внезапно обнаружил, что не могу дышать, потому что назвать ее красивой – значило оскорбить преуменьшением.

Сердце снова сжалось в груди, и я понял, что именно я чувствую: ужас. Неприкрытый ужас.

Я не этого хочу.

Потому что ее глаза всегда видели сквозь любую ложь.