И «это» далеко превосходило обычный поцелуй, прикосновения, объятия или секс. Если я открою эту дверь, я допущу ее к гораздо более сокровенным вещам. Но я знал, что верно и обратное: мне тоже доверяют нечто ценное.

– Макс? – Она прижала пальцы к моим щекам.

Я покачал головой.

– Нет, – пробормотал я. – Нет, я тоже не хочу забывать.

Напряжение между нами спало.

Мы сразу зашевелились. Она крепче прижалась ко мне, а я обхватил ее руками, притянул ближе, склоняясь к ее губам. Коснулся их сначала нежно, пробуя на вкус. Затем мы заговорили без слов: прикосновение ее языка отдалось дрожью в моем позвоночнике, а ответное движение моего языка вызвало у Тисааны короткий стон.

Вознесенные над нами, будь вы прокляты. До чего прекрасный звук. Я тут же решил, что готов потратить всю свою никчемную жизнь на изучение новых способов выудить его из нее.

Я почувствовал, как ее губы расползлись в улыбке.

– Пошли в палатку, – прошептала она, хотя ей не сразу удалось это выговорить, потому что мы долго не прекращали целоваться. – Прямо сейчас.

Кто я такой, чтобы спорить?

Глава 62

Глава 62

Тисаана

От одного взгляда Макса загорелись разом все фонари, освещая палатку теплым оранжевым свечением. Мы снова ринулись в объятия друг друга, едва за нами закрылся вход.

Меня еще никто никогда так не целовал, и я не собиралась останавливаться. Все равно что внезапно попасть в цветной мир, если до этого всю жизнь прожила в черно-белом. Мне нравился вкус Макса – нравились и короткие, и длинные поцелуи, нравилось, как его зубы ласково покусывают мои губы, а язык скользит вдоль моего. Когда его рот переместился к моей щеке, я оплакивала потерю лишь один миг, потому что Макс сразу принялся покрывать поцелуями подбородок, линию челюсти, отчего шею обдавало огнем.

У меня подкосились ноги.

Я несколько неуклюже легла на подстилку, все еще сжимая руку Макса в своей. Он последовал за мной гораздо более плавным движением, опустился на колени и накрыл меня своим телом. Боги, мне в жизни не доводилось видеть ничего настолько прекрасного: грация его движений, то, как он не сводил с меня глаз. Это было настолько трогательно, что я пожалела, что не могу запечатлеть его образ и сохранить навсегда.

А потом он прижал меня всем весом, прильнул ртом к моему, и я потеряла всякую способность мыслить. Я могла только отвечать на его прикосновения, дугой выгибая спину и прижимаясь к его телу.

Мои руки блуждали по его спине. Я чувствовала, как ходят его мышцы под тонкой хлопковой рубашкой, но мне хотелось ощущать обнаженную кожу. Я успела расстегнуть только три пуговицы, прежде чем Макс нетерпеливо стянул рубашку через голову.