Он принялся вырываться с новой силой. Солдатам было никак его не усмирить, и все же расклад был четверо против одного, и скоро за его спиной щелкнул замок.
Как же теперь ему добраться до Руны – в цепях, в кольце солдат, решивших во что бы то ни стало остановить его?
По крайней мере, должна.
Жить в мире, где ее нет, Гидеону не хотелось.
Он сердито взглянул на Ноя.
– В любви любопытно то, что чем больше ты пытаешься ее уничтожить, тем сильнее она становится.
Ной презрительно фыркнул.
Гидеон его понимал. Не так давно он и сам считал любовь к Руне главной своей слабостью. Считал, что, доверившись ей, поведет себя как дурак.
Оказалось, все было совсем наоборот.
– На первый взгляд и правда кажется, что это слабость. Но на самом деле любовь крепче стали. Любовь нельзя контролировать. Она не подчиняется несправедливым законам и всегда будет противостоять тирании.
Гидеон буквально кожей чувствовал пораженный взгляд Феликса.
– Истинный противник режима – как раз любовь, вот почему ты так ее ненавидишь. Вот почему Крессида пытается растоптать ее. В глубине души вы оба знаете, что подобная сила способна сбить вас с ног.
– Если не прекратишь болтать, я тебя прямо тут пристрелю, – пригрозил Ной, подходя ближе. – Поверь, мне очень хочется, но я придумал кое-что получше.
В наручниках Гидеон был подобен собаке в наморднике. Не представлял угрозы. Именно поэтому Ной подошел так близко. Окажись они с Гидеоном на равных, он не посмел бы ему угрожать.
Несколько секунд они молча испепеляли друг друга взглядами.
Гидеону было больно смотреть на Ноя. Казалось, перед ним стоит молодой Николас – человек, который взял Гидеона под крыло и относился к нему как к родному сыну. Однако Ной и Николас были совершенно разными, и порой Гидеон задавался вопросом, как вообще сын может настолько недотягивать до уровня отца.
Все, что было у Николаса, он получил благодаря упорному труду и постоянной борьбе. Ною же все досталось на блюдечке с голубой каемочкой. Николас был благородным и отважным, прирожденным лидером. Ной был трусом и оппортунистом – тело его отца еще не успели предать земле, как он уже присвоил звание Доброго командира.
– Я предложу обмен, – сказал Ной. –