Джунипер не отвела взгляд.

– То же самое можно сказать и о тебе.

Нашу. Нас. Несмотря на все придирки, они говорили так, будто уже были на одной стороне, даже если сами еще не осознавали это.

– Я никогда не давала Крессиде повода усомниться в моей верности. Она мне доверяет. – Теперь Джунипер обращалась к Гидеону, игнорируя Харроу. – Как только я узнаю, где хранятся тела Эловин и Анали́з, я сообщу.

– Я поеду с ней, – встряла Харроу. – И удостоверюсь, что она не обманет нас.

Джунипер удивленно вскинула брови.

– Ты? Да едва ты окажешься в столице, тебя тут же узнают и отправят на смерть.

– А тебе, значит, не все равно?

Джунипер отвела взгляд. С другого конца стола Харроу не видела, как блестели от слез ее глаза. Руна сжала ее руку.

– А если весь этот план провалится? – резко спросила Руна, перебив спорщиков.

Она поочередно посмотрела на Харроу, на Джунипер, на Гидеона, на Серафину.

– На вас будет лежать ответственность за жестокое убийство всех, кому вы дали ложную надежду. Если ваша схема не окупится и Крессида победит, она будет пытать и убивать всех, кто выступил против нее. Вы же знаете.

Серафина изучала Руну глазами цвета оникса.

– Ты права. Но если есть хоть шанс…

– Тебя здесь вообще не должно было быть, – произнес Гидеон с другого конца стола. Его пылающий взгляд пригвоздил Руну к месту. – И все же ты здесь.

В груди у Руны закипал гнев. Она хотела сказать, что у нее не было выбора, что Крессида пытала ее и силой приволокла обратно, но мысли о Крессиде сопровождались воспоминаниями о жалящем хлысте, а вместе с ними подступал холодящий до костей страх.

– Хочешь сбежать? Беги, – произнес он. – Тебя никто не останавливает.