Меррел примирительно улыбается, но я замечаю, как в её взгляде мелькает раздражение.

– Прошу прощения за моего сына. Арман никогда не умел подбирать выражения.

Ауст фыркает, в его голосе слышится укор:

– Это твой промах как матери, Меррел. Нужно уметь контролировать своих детей.

Арман, кажется, не замечает неловкости. Он вглядывается в наши лица, его улыбка становится чуть мягче, но взгляд – настороженнее.

– Странно… – говорит он вполголоса.

– О чём ты, Арман? – спрашивает Иллиан, наблюдая за ним.

Арман обводит всех задумчивым взглядом:

– Появляется некое тайное общество, а Советники – самые главные люди Атлантиды – не в состоянии защитить даже самих себя.

Ауст сжимает кулаки, но Арман поднимает ладонь, извиняясь:

– Просто переживаю за будущее своей страны. Вдруг и сегодня случится что-то ужасное.

Лицо Меррел напрягается. Добрая улыбка исчезает, уступая место холодному выражению, полному власти.

– Арман, тебе стоит прийти в себя, – говорит она резко.

Но её сын, бросив на мать хитрый взгляд, чуть склоняет голову:

– Прошу прощения, – его голос звучит мягко, но в нём угадывается насмешка.

Когда Арман уходит, Меррел поднимает бокал и переводит взгляд на меня. Её улыбка сияет, но я чувствую в ней холодный расчёт.

– Ваша помолвка с Аргеном стала для нас неожиданностью, – обращается она ко мне. – Гай и Ауст не упоминали о том, что вы в отношениях.

– Не припомню, чтобы ты рассказывала что-то подобное про Иллиана и Лиссу, – отвечает отец, сохраняя внешнее спокойствие.

Меррел усмехается:

– Один – один, Гай.