– Верно, – ответил Каллум. – Элли, возможно, нам стоит поговорить о…

– Не стоит. – Я развернулась, подталкивая команду к выходу. – У тебя своя правда, а у меня своя. На этом и остановимся.

Каллум не последовал за нами. Не ответил на мое заявление. Тяжелая дверь оружейной закрылась, отделив нас друг от друга… всего лишь в очередной раз.

* * *

Шум вертолета бил по ушам. И вращающиеся в холодном небесном воздухе лопасти отбивали ритм, совпадающий с бешеным стуком моего сердца. В глазах – темнота. Кусок плотной ткани, туго затянутый на макушке, лишал способности видеть. Я знала, что Эйприл намертво пристегнут по правую от меня руку. Алекс – по левую, и Дай рядом с ним. Слышала и чувствовала, что Фокс, Сун и Шон сидят на противоположной стороне борта. Там же расположились Сэм и Маршалл.

Я улавливала дыхание бойцов, переполненное волнительным предвкушением. Слышала перешептывания парней: нервные вопросы Сэма и вкрадчивые ответы Маршалла. Впитывая всеобщее настроение, мое тело пульсировало, протестуя против ремней безопасности, скрещенных на груди и удерживающих от возможности подняться и стряхнуть с себя волнение.

– Боишься, Шторм? – услышала я голос Фокса, лишенный сомнений. – От тебя так и веет страхом.

– Не страхом, а желанием, Браун. – Я выпрямила спину. – Готовься к лучшему пятнадцатиминутному сну в своей жизни.

– Тявкаешь громче, чем кусаешься, Эллиот, – фыркнул Браун.

– Если так хочешь моего укуса, Фокс, то так бы и сказал. В следующий раз обязательно вцеплюсь в тебя как следует, – моментально парировала я.

– Перегрызть друг другу глотки еще успеете, – встрял Сэм, перекрикивая шум вертолета и очевидно забавляясь нашим обменом колкостями. – Может, лучше обсудим, почему нам всем завязали глаза?

– Не очень-то они и хороши, когда дело касается подробностей, скажи? – посмеялся Эйприл.

Вертолет мимолетно тряхнуло, Дай громко ругнулся, и я повела плечами, ощущая вес рюкзака с парашютом на своей спине.

– Мы не должны видеть точки приземления других команд, – подал голос Сун Чжао. – Поэтому глаза и завязаны.

Алекс подтверждающе хмыкнул.

– Это имеет смысл, – согласился Маршалл. – Со зрением бойцов никому из нас не составило бы труда определить местоположение друг друга.

– Это почти то же самое, что и жульничество, – прогремел Шон Гибсон с характерным британским акцентом.

Сун и Шон разговаривали в моем присутствии так редко, что я даже забыла, как звучат их голоса. Но сейчас, когда никто из нас не видел друг друга и все мы находились на грани эмоционального всплеска, им, похоже, было все равно, кто я и какие отношения у нас с их лидером.