* * *

– Сестренка…

Он столько раз называл меня разными именами, что я не сразу поняла, что окликают именно меня, а не Золю, не Раюшку, ни какого-то Морено, и даже не Альбу Макабрина.

– Привет, бродяга. – Я присела на край постели, сдвинула влажную тряпицу и пощупала ему лоб. – Хорошо, что ты очнулся. Я курицу сварила, буду тебя кормить.

– Сестренка. – Он улыбнулся запекшимися губами, глаза у него были мутные и воспаленные. – Все-таки не бросила старину Рохара, добрая душа. Где мы?

– Не помнишь, как сюда добрались? Это дом какого-то Барсука, ты мне его сам указал.

– Сколько… времени прошло?

– Дней пять. Меньше недели. Точно не знаю.

– Ты тут… так со мной и сидишь?

– А что делать? Тебя же оставить нельзя, бандит ты эдакий. Ну-ка, давай я тебя лекарством напою, а потом поедим.

Он выпил теплого отвара, но встать мне не позволил. Свободная рука вышелушилась из-под меховых плащей, уцепила меня за запястье.

– Постой. Звать-то тебя как, сестренка?

– Леста.

– Молодая ты. Совсем молоденькая. Я… не в братья, я в отцы тебе гожусь. А то и в деды. Охота девчоночке такой… со старой корягой возиться?

– Ну, здрасте! Сперва «спасите-помогите», потом «охота ли возиться»? Ты же обещал меня озолотить.

– Хе! – Он ухмыльнулся, растянув заскорузлые губы. – Думаешь, врал? Сапоги мои не выкинула?

– Нет, тут лежат.

– В правом… за голенищем. Кармашек потайной. Пошарь.

Я пошарила в сапоге и нашла горсть камешков и золотых украшений. Они все уместились у меня на ладони. После сокровищ Стеклянной Башни богатства Рохара Лискийца смотрелись убого.

– Че кривишься? Золото это. Настоящее.