«Мораг тоже ушла, – говорю я. – Мораг ушла искать отца. В Сумерки».

Ее… кто-нибудь проводил?

«Никто. Сама пошла. Она дойдет, я уверена».

Я рассказала Эрайну все, что случилось той ночью, когда он рвался из клетки мне на помощь. Ратер помалкивал, занявшись перрогвардским мечом, только изредка поглядывал на нас из-под давно не стриженной челки. Меч и так был надраен, гладок и блестящ, но брат продолжал любовно натирать его промасленным войлоком. В Кукушоночьих веснушчатых руках меч смотрелся даже более уместно, чем весло или ворот парома.

«Эрайн, если тебе уже понемногу удается разговаривать, скажи Ратеру про принцессу. Она обещала вернуться. Скажи ему это».

А ты не собираешься возвращаться? Что ты вообще собираешься делать?

«У меня раненый на руках, я должна его вылечить. Ради моей фюльгьи».

Которой из? – почему-то усмехается.

«В смысле – «которой»? У меня одна фюльгья».

Ты уверена?

«Ты о чем?»

Невероятная балда ты у меня, Лесс. Просто запредельная. Я, правда, тоже не лучше. До меня только сейчас дошло.

«Что дошло?»

Фррр! – смеется, потряхивая головой, струнным перебором звенят лезвия. Ратер смотрит на нас, и я вижу на его лице отблеск эрайновой улыбки.