– У тебя, мать твою, – с горечью продолжал он между тем. – Это я все время был рядом, это я был предан ему, я вытерпел от него столько… только чтобы просто… быть рядом. А он, умирая, думал о тебе.

Виктор закусил губу, издав истеричный смешок.

– Так что не лезь, Диана. Просто забудь об этом. Он умер от нелепого несчастного случая. Но ни одно воспоминание о нем я тебе не отдам. Они все принадлежат только мне.

Бес какое-то время молчал, пытаясь справиться с собой, потом заметил, что на него смотрят подчиненные:

– Вам, бездельникам, заняться нечем? – обвел он зал холодным взглядом, на удивление быстро справляясь с собой. Словно актер, который вышел из роли и пошел по своим делам.

Из «Серой моли» мы со Златоном вышли почти сразу после этого. Сели в машину под рассказ орка:

– Нет, ты представляешь, денег ему, говорит, не надо. Отдел в подчинении – это слишком мелко. А что ему еще надо-то? С артефактами Ковтун дает возиться, так в чем проблема? В «Цербере» целый отдел по их изучению и огромное хранилище. Шел бы туда? Так нет, говорит, не готов снова работать по регламенту. Свободный художник, кикимору мне в постель, нашелся. Это с Ковтуном-то. С ярмом на шее, считай.

Златон рассказывал, что формально они помирились с Виталей, еще когда вместе победили Адалин. Вот только тогда орк рассчитывал, что друг бросит все свои обязательства перед бесом и вернется в «Молнию».

Для Златона то, что Виталик остался работать на Виктора, стало неприятным сюрпризом. Но, тем не менее, кажется, лед между ними двумя тронулся.

– В пятницу мы идем смотреть бои анчуток. Виталик сказал, знает один подпольный клуб, и типа зрелище фееричное… Ты же не против, да?

Я отрешенно кивнула.

– Конечно, развлекитесь там. Я рада, что у вас налаживаются отношения.

– Ага… Ди, ты в порядке?

Злат взял мой подбородок в пальцы, развернул к себе, всматриваясь в лицо, будто пытаясь на лбу прочитать причину.

– Всё нормально, – повторила ему то же самое, что сказала на кладбище.

Наверное, нельзя на все сто процентов подготовиться к правде о гибели родного человека. Даже если ты давно смирился с его кончиной, даже если при жизни между вами не было особой близости – но почему-то не получается просто взять и пойти дальше.

Хочется застыть ненадолго. Обдумать. Задержаться в этом мгновении.

Я до последнего надеялась, что смогу обвинить Виктора. Высказать ему всё, что думаю о его предательстве. Тогда бы мне стало проще – потому что отцовская гибель приобрела бы какой-то смысл.

Но сейчас вспоминались опустошенные глаза беса, неподдельная боль от утраты в его голосе, и я понимала, что больше не хочу знать правды. Мой отец погиб. Хватит ворошить эту тему, лезть в подробности, пытаться выведать детали.