Когда связь Адалин и Платона разрушилась, он вернулся. Прежний.

Злат сказал, что простил его. За всё. Даже за молчание в прошлом. Я же… пока просто старалась жить дальше.

Но о выбросе темной энергии во время ритуала узнали арбитры. Пускай никто не пострадал, а свидетельств экспериментов над Адалин не осталось – Платон ещё до комы позаботился о том, чтобы стереть все упоминания об этом. Но оставить подобное происшествие арбитры просто так не могли. Сегодня Платон применяет колдовство такой мощи – а завтра что? По мнению арбитров, он мог быть опасен не только для самого себя, но и для окружающих. Его заключили под стражу, прямо с больничной койки сняли, не дождавшись, когда врачи дадут добро.

Вопрос шел о тюремном заключении.

Мы все очень переживали, что арбитры воплотят своё решение в реальность – и Платон окажется в «Теневерсе».

– Баба Рая подняла какие-то свои связи. Его не посадят.

Я выдохнула с облегчением.

– Хвала небесам!

Он не заслуживал сидеть в тюрьме. Не так велики были его «грехи», как возможная расплата за них.

– Ограничатся домашним арестом, – добавил Злат, поморщившись. – Вроде бы на год или что-то типа того. Позже узнаю точно. Дитрих спешил, сказал только, арбитры хотят убедиться, что Платон безобиден и больше не будет прибегать к черному колдовству. Ну, это и не сложно. С учетом обстоятельств-то.

О, да. Обстоятельства…

После того как по нему ударило «зеркало», Платон утратил магию. Всю. Вообще. Его ауру разорвало в клочья, и больше он не мог не только колдовать, но даже превращаться в орка. Думаю, это деморализовало среднего Адрона сильнее всего. По сути, он стал обычным человеком.

Каково тому, кто всегда дышал магией, её лишиться? Стать никем? Лишь оболочкой себя прежнего?

Даже представить страшно.

Зато Платон всё помнил, а вот Адалин напрочь забыла последние восемь лет жизни. С ней долго работали психологи «Цербера». Ей нанизывали воспоминания о прошлом – разумеется, не касаясь Платона и его опытов, – успокаивали, помогали освоиться. Все-таки за восемь лет многое изменилось даже в стране или мире, и всю эту информацию требовалось осторожно вложить ей в голову.

Но Адалин понемногу приходила в норму и уже вспоминала институтских друзей. Она не была злодейкой – всего лишь наивной, влюбленной до беспамятства девчонкой, которая ради своего кумира решилась пожертвовать всем.

– Слушай, а неплохо. Лучше уж домашний арест, – я улыбнулась. – После того как Платон пролежал в коме полгода, ещё годик посидеть дома не так и страшно. Главное – не «Теневерс».

– Это точно. На сегодня всё? Домой? – Злат внимательно глянул на меня.