В чернильнице оставалось всего несколько капель. Надо извлечь из них как можно больше пользы.

Казалось, грудная клетка вот-вот лопнет от напряжения. Вокруг меня сгустилась ночь, грозя затянуть в свою бездну, но в этот миг во тьме вспыхнули светонити. У Дьюи в ней бушевал ураган, но мне было некогда разбираться во всех его чувствах, и я решила сосредоточить силы на ревности.

«Джеймисон для меня ничего не значит».

– Прошу тебя! – У меня дрожал голос – от изнеможения, от боли, от почти случившегося поцелуя.

Дьюи развернулся на каблуках с каменным лицом.

– Понимаю, как это выглядело в твоих глазах…

– Да неужели? – Он шагнул ко мне. – Последнее, что я помню, это как меня одурманили Эффиженовым коктейлем. Очнувшись, я увидел, что Большой шатер вот-вот обрушится на меня. А когда наконец набрался сил и встал на ноги, сразу пошел искать тебя, чтобы спасти от беды. И где я тебя нашел? В его объятиях. И на нем даже не было рубашки!

– Он вытащил тебя из шатра…

– Я дал тебе спиртного на тысячи долларов. Подарил лучший театр на Шармане. Отдал тебе свое сердце. – На этих словах его голос дрогнул. – А что дал тебе он?

– Ничего. Я просто…

– Вот именно – ничего. – В его светонить просочилась ядовитая тьма. – Он сказал тебе, кто его родители?

– А кто они?

– Джеймс и Элизабет Джонс. Это тебе о чем-нибудь говорит?

Я зажмурилась. Даже спустя семь лет эти ненавистные имена отзывались болью.

– Вижу, он забыл упомянуть. – Он снова зашелся в сильном нескончаемом кашле.

Родители Джеймисона – Джонсы? Те самые, кто утопил мою маму и тетушек?

Не может быть. Наверняка это одна из уловок Дьюи.

– В кармане, – прохрипел Дьюи и похлопал себя по пиджаку. Я сунула туда руку и достала пачку газетных вырезок.

Супружеская пара с Шармана обвиняется в тройном убийстве Эдвардианцы подтверждают: супруги с Шармана утопили трех девушек из семьи Ревелль Джеймс и Элизабет Джонс, 30 и 28 лет, первыми в истории Шармана казнены на электрическом стуле

Супружеская пара с Шармана обвиняется в тройном убийстве