Но одно дело – посиделки в Гнезде. Совсем другое – роман с горожаниным, да ещё знатным и богатым.
– Я могла бы поговорить с ней. Может…
– Вряд ли. На самом деле, даже будь вы близкими подругами, она бы вряд ли тебя послушала. А так – тем более.
– Я всё же попробую.
– Попробуй, – Стром пригубил пунш и поморщился. – Маловато сахара.
Я поняла, что разговор о Миссе окончен.
– Почему препараторам не разрешают иметь семью, но разрешают… Романы?
Томмали допела, и люди захлопали, зашумели, затопали ногами. Кьерки наполнял её бокал, пока она подкручивала колки гитары.
– Нет смысла запрещать что-то, если не сможешь контролировать исполнение запрета. Подобное выставляет власть в дурацком свете. Браки, кстати, разрешены – нужно только получить разрешение от магистрата. Имей в виду, ну как пригодится. А вот дети – это да, табу.
Томмали снова запела – громкую, весёлую песню про охоту на бьерана. На припевах следовало рычать и реветь, и гвалт стоял невообразимый.
«
– Это опасно, да?
– Да. Очень. – Его глаза затуманились, и я могла бы поклясться, что Эрик Стром вспоминает кого-то знакомого. – И для младенца, и для матери. Одно время – много лет назад – это наоборот поощрялось. Учёные надеялись, что женщина с изменённым телом, препаратор, родит сильного препаратора с высоким уровнем усвоения. Результаты были различными, но в основном… Ужасающими. Так что эти запреты… Могут показаться жестокими или циничными. Но они имеют смысл.