Краем глаза я увидела, как Кайла увела Магнуса. Лупа, конечно, фыркнула, но и она без возражений позволила Алексею взять ее на руки.

И вдруг мы с Николаем остались одни. Его волосы были мокрыми от дождя, и я провела по ним рукой, прежде чем обнять его за плечи и уткнуться лицом в прохладную кожу его шеи.

– Прости, – произнесла я. – Я тебе доверяю.

Его грудная клетка поднялась от глубокого вздоха.

– То, что я сказал, неправда. Я хотел не только узнать, что замышляет Раду. Я хотел…

Я не дала ему договорить и прижалась губами к его губам. Он застонал. По моему телу пробежала горячая и холодная дрожь, когда Николай жадно ответил на поцелуй. Запустив руку ему под рубашку, я почувствовала, как его затрясло от едва сдерживаемого возбуждения. Он поставил меня на землю и вытащил мою блузку из юбки и быстро начал ее расстегивать. На голую кожу падали капли дождя, но я почти не ощущала влагу, а там, где Николай ко мне прикасался, становилось сначала тепло, а потом горячо. Кончиками пальцев он ласкал мои соски, пока они не затвердели. Только тогда стригой прервал поцелуй, наклонился, обвел их языком и нежно прикусил. От этого по низу моего живота пронеслись огненные волны. Хватая воздух ртом, я гладила его по волосам, цеплялась за плечи и нетерпеливо тянула за рубашку и брюки. Николай оторвался от моей груди, прижался ртом к бешено бьющемуся на шее пульсу и поднял меня. Я обвила его ногами за талию, и он отнес меня под густую крону дуба. Стригой прижал меня к толстому стволу, и я ощутила его возбуждение у себя между ног.

– Однажды мы займемся любовью в моей постели, – пообещал он, – но сейчас… Не могу больше ждать.

Я уже возилась с застежкой его штанов:

– И я не могу.

Стригой тихо рассмеялся:

– Ты меня погубишь!

– Не сегодня. Обещаю.

Он опять меня поцеловал. Этот поцелуй был не таким жадным, как предыдущие, а более медленным, нежным. Как будто этим прикосновением губ Николай хотел объяснить все, что стояло между нами. Я так же без слов отвечала губами и пальцами. Мы не спеша раздевали друг друга. Под его левой ключицей я обнаружила татуировку. Amor numquam moritur. Любовь никогда не умирает. Он сказал это своему отцу, когда тот лежал на смертном одре. Я покрыла девиз его семьи мягкими поцелуями. Николай уложил меня на свой плащ. Он целовал каждую клеточку моего тела, исследовал меня заново, после чего раздвинул ноги и поцеловал в самое сокровенное место. Моя душа задрожала беззвучной мелодией, которая словно разнеслась по лесу. В этом лесу случилось нечто ужасное, и тем не менее я с абсолютной уверенностью знала, что Великая Богиня одобряла то, что мы воздавали здесь должное жизни. Ласки Николая сводили меня с ума. Его пальцы танцевали внутри меня. Потом он осторожно проникал в меня языком, снова и снова, пока я не начала умолять его слиться со мной. Он попросил меня набраться терпения. Распалял все сильнее. Дразнил то нежнее, то жестче, и наконец, когда мое тело было напряжено до предела, я, задыхаясь, взмолилась о пощаде. Николай погрузился в меня одним-единственным толчком, и небо приняло мой полный наслаждения крик.