Время летело быстро за нескончаемыми разговорами. Я слышала, как пару раз кто-то намекал на очень сильное желание поскорее понянчить внуков. В эти мгновения мы с Дэйвом переглядывались и покачивали головой. Даже не знала, как они смогут жить, если у нас так и не будет детей.

И тут я первый раз задумалась о том, что никогда не стану мамой. Если сейчас материнство не особо привлекало меня, то все равно однажды настанет момент, когда я захочу родить ребенка. И что тогда делать?

От размышлений меня отвлек Алекс, который настойчиво просил отлучиться с ним.

– Что-то не так? – спросила я, когда мы зашли в мою комнату. Как оказалось, я совсем отвыкла от этих стен, от кровати. Все здесь казалось таким пустым, пусть и чувствовалось что-то родное.

– Мама ведет себя очень странно. Я волнуюсь.

Увидев обеспокоенность Алекса, я сразу села рядом с ним на кровати.

– Расскажи подробнее.

– Она очень сильно переживает о тебе, будто с тобой может что-то случиться. Один раз она плакала на кухне, пока папа был на работе, и говорила, что это она во всем виновата. Сначала я не понимал, о чем она вообще, но потом она сказала твое имя. Я незаметно подошел к ней и застал ее за принятием какого-то лекарства. Когда я спросил, что это, она запаниковала, сказала, что просто должна это принимать. Спустя несколько минут она успокоилась и забыла напрочь о том, что плакала на кухне. Я перерыл всю квартиру, когда был один дома, и не нашел никаких странных таблеток. Я не сказал папе, решил сначала тебе.

Брат тараторил и кое-как сдерживал эмоции. Его начинало трясти от полного непонимания и страха, поэтому я поспешила обнять его и успокоить. Только я не знала, что лучше сказать ему, чтобы он даже не пытался лезть в это.

По всей видимости, мама начала отходить от лечебных действий в том лагере, где сама была в молодости. Но они удачно запрограммировали ее, как только память начинала восстанавливаться, она неосознанно глотала подавляющие таблетки.

Значит, безупречных светлых, которым промыли мозги, можно вернуть в прежнее состояние. И скорее всего, на маму повлияло произошедшее со мной, так как раньше ее состояние можно было назвать стабильным.

– Никому не говори об этом. Я сама все решу.

– Ты предлагаешь мне бездействовать, когда с нашей мамой происходит непонятно что?

– Да, Алекс. Я, как старшая сестра, говорю тебе не лезть никуда. Ты меня понял?

Я посмотрела в глаза брата, и в них читался четкий протест, но он все же кивнул.

– Обещаю, с ней все будет нормально.

И он снова кивнул, но уже увереннее.

Хотя на самом деле я понятия не имела, как помочь ей. Как сделать так, чтобы она перестала пить лекарства, если мне самой надо держаться подальше от нее? И стоит ли ей вообще вспоминать такое количество информации, если это могло просто уничтожить ее и всю нашу семью?