Меня охватывает желание прикоснуться к брату. Я вспоминаю, как он улыбался и радовался, когда стал охотником и получил возможность защищать Охотничью деревню. Все это ложь. Фарс. Он жил для всех, кроме себя.

А я никогда этого не замечала.

Хотя уж мне-то следовало понимать его лучше всех и с одного взгляда угадывать, о чем он думает. Но я не видела, что скрывалось у него внутри. Может, просто не хотела видеть. Или не могла. Неудивительно, что Дрю до сих пор не расстался с детской мечтой сбежать из деревни.

Эта мысль потрясает меня до глубины души, пошатнув сами устои моего мира, еще более незыблемые, чем те, что связаны с существованием деревенских охотников.

– Затем ворон принялся пить из моих ран. Проткнул клювом плоть, вонзил в меня когти, и сознание стало уплывать. Я словно бы где-то затерялся и в то же время оказался в ловушке собственного тела. – Дрю опускает голову на руки, уставясь на поверхность стола и, вероятнее всего, видя перед собой жуткое место из своего рассказа. – Потом я вновь увидел мир и почувствовал, что двигаюсь в нем. Взглянул в зеркало. Сам я ничуть не изменился, вот только вместо птицы на плече за моей спиной стоял мужчина.

– Зеркала показывают всю правду; им не в силах противостоять даже самая могущественная магия крови, – сообщает Руван, и я понимаю, отчего вампиры закрывали все свои зеркала. Наверное, мучительно больно понимать, что ты проклят, но всегда видеть себя прежним. – Опиши этого мужчину.

– Тонкая, как бумага, кожа, под ней вздувшиеся вены, почерневшие белки глаз, поблекшие каштановые волосы, изо рта торчат искривленные клыки. Он походил на саму Смерть.

– Похоже на проклятие, – замечаю я.

– Оно и есть, – постукивает пальцами Кэллос. – Проклятие поразило этого вампира так же, как и нас, пусть даже и в Природных Землях. Но, вероятно, он питался человеческой кровью и использовал любые силы, которые мог получить с помощью магии крови. Именно поэтому наш вампир продержался так долго вне стазиса.

– Что он заставлял тебя делать? – продолжает расспросы Руван.

– То, чем обычно занимались главные охотники. По крайней мере, я не видел в заданиях ничего странного. Давос тоже всегда их выполнял… ведь птица сидела и у него в голове. Наверное, поэтому они и казались нормальными. Этот вамп… вампир… и есть настоящий главный охотник.

– Когда ты говоришь о мужчине в своей голове… – начинает Уинни.

– Он командовал мной, захватил контроль над телом. А мой собственный разум будто полностью отключился. И если я пытался прорваться сквозь его заслон, он просто отталкивал меня назад, объясняя, что я принес жертву ради общего блага и даже если не сумел убить повелителя вампиров, все еще смогу послужить охотникам и под его руководством начать приготовления к следующей кровавой луне.