– Намек понятен. Хотя странно, ведь вампиры изначально были слабыми существами, которые уверенно чувствовали себя только в полнолуние.

В ответ на мой выпад Руван слегка хмурится.

– Я никогда не утверждал, что это правильно или справедливо. И сам я так не считал, если тебе интересно мое мнение. По правде говоря, нужно радоваться, что Солос не связал себя с ней кровной клятвой. Иначе кто знает, что он мог бы сотворить с ней, обнаружив, на что способна магия крови.

– А если Солос был вовсе не таким, как ты представляешь? – настаиваю я.

– Не все в нашей истории ложь.

– Ну, там довольно много неправды. А часть вообще не имеет смысла! Почему ты не замечаешь пробелов и несостыковок? – Я указываю на алтарь. – Ты говоришь, что лории крови… истинные лории крови… основываются на добровольно отданной крови. Неужели ты думаешь, что подобное магическое ремесло мог создать мужчина, обращавшийся с людьми как со скотом?

В глазах Рувана мелькают искренние сомнения, но он быстро их подавляет.

– То, что тебя с самого рождения кормили ложью, в которую верили все окружающие, вовсе не значит, что и в нашем мире происходит то же самое. Для тебя смерть Солоса случилась три тысячелетия назад, но я-то родился всего через сотню лет после его гибели и вырос, окруженный рассказами о великом короле из уст тех, кто лично его знал. Это был блестящий, выдающийся мужчина, – бросает Руван.

– Великий, выдающийся мужчина, который, согласно твоим же словам и драгоценным идеальным историческим записям, которые ты не желаешь подвергать сомнению, использовал людей и издевался над ними.

– Я не имел в виду… выдающийся, в смысле… – бормочет он.

– Не знаю, что ты мне пытаешься объяснить, но можешь не стараться. – Покачав головой, я направляюсь к лестнице.

– Флориана! – Он хватает меня за руку, но я вырываюсь.

– Не ходи за мной.

– Не надо так. – В глазах Рувана читается боль. В моих, вероятно, тоже.

Тяжело вздохнув, я замираю на лестнице.

«Что ж, ладно, последний шанс».

– Руван, если мы снимем проклятие и ты станешь королем, я по-прежнему останусь твоей кровницей?

– Что? – удивленно переспрашивает он. – Ты вообще хотела ею быть?

– Я спрашивала не об этом.