Но, может, она могла сделать кое-что другое…

– Погоди-ка, я хочу кое-что попробовать. – Она резко отпустила ноги отца, из-за чего Хоук споткнулся, а после куда более аккуратно положил на землю верхнюю часть тела Вэнса.

Рен смогла проникнуть в воспоминания Равенны, даже несмотря на то что духовные нити были обрезаны, а привязанная кость сломана. Понятное дело, она была личем, и ее дух был сильнее многих, но Рен почувствовала его, когда Хоук заговорил с ней. Дух сказал ей идти… и она повиновалась. Никто не принуждал ее, только уговаривал. Каким-то образом Хоуку это удалось. И Равенна по собственной воле оборвала связь с телом. Не из-за удара серпа или вытащенных стержней.

Рен осознавала, что с остальными все могло быть иначе. Ведь Равенна– определенно особый случай. Но попробовать все же стоило, верно? Если бы им удалось… это изменило бы все.

Опустившись на колени перед расколотым черепом Хвостика, Рен посмотрела на бледное облако, которое осталось от его духа. Она подняла руку и взглянула на Хоука. Тот, хоть и неуверенно нахмурился, но кивнул, опустившись рядом с ней.

Рен прикрыла глаза. Сначала образы были слабыми, отдаленными– взмах хвоста, ощущение мягкой травы и яркого солнечного света, – но под прикосновениями и мысленным руководством Рен они становились отчетливей. Когда она открыла глаза, перед ней замер призрак лиса. Его нельзя было назвать безупречным, но он явно стал сильнее и четче.

– Продолжай, – прошептала Рен. – Теперь твоя очередь.

– Моя очередь? – повторил Хоук. – Для чего?

– Скажи ему, – ответила Рен. Когда ее брат так ничего и не сделал, она добавила – Как сказал Равенне.

Вместе с немалой долей тревоги к Хоуку пришло понимание, и он кивнул.

– Хвостик, – мягко начал ее брат, и в этот раз Рен почувствовала в нем силу. – Пришло время уйти. Ты прекрасно справился, и я… Без тебя у меня бы ничего не получилось. Так что спасибо тебе. И прощай.

Убрав руку от призрака, Рен наблюдала, как расплывчатый силуэт дернулся и задрожал, а после, ярко вспыхнув, исчез в дымке.

Ушел. Освободился. Даже без целой привязанной кости.

На лице Хоука отразился благоговейный трепет.

– Не могу поверить, что это сработало. Это значит, что…

Рен, в сознании которой всплыло поле битвы, оставшееся после Восстания, улыбнулась.

– Это значит, что мы сможем освободить их всех.