Ее маленькую фигурку сотрясали беззвучные всхлипы, и Вероника крепче обняла ее.

– Чирик был особенным другом, храбрым, как феникс, но не последним. А как же я?

Воробейка подняла на нее большие заплаканные глаза:

– Мы – друзья?

– Ну конечно, – запросто ответила Вероника, словно ни в чем так не разбиралась, как в дружбе, а первый друг не появился у нее лишь недавно. Приятно было думать, что теперь будет еще один. Вероника улыбнулась, хоть и знала, что Воробейка этого не увидит. Ну, может, хотя бы почувствует.

Девочка просияла:

– Ты Чирику очень нравилась… – как ни в чем не бывало заявила она, словно его мнения было для нее достаточно.

– Вот и славно. Мне он тоже нравился.

Заметив, как Эрскен кого-то высматривает среди фениксов, Вероника сказала, что у нее есть дело, и ушла. Воробейка же улеглась набок, прижав к груди Чирика, и, успокоившись, закрыла глаза.

Вероника отвела Эрскена в сторонку и сообщила новости о Ксо и Ксатаре.

– Ксо погибла, защищая ворота поселка. Из луков застрелили. Потом Ксатара улетела.

– А… понимаю, – угрюмо произнес Эрскен, откашлявшись. – Пошлю людей отыскать тело Ксо. Может, еще не поздно… – он умолк ненадолго. – Сожжем ее, вместе с другими павшими воинами.

Он взглянул на Воробейку, на Чирика у нее под боком, на мертвых собак, кошек и голубей, сложенных на массивном выступе в виде статуи феникса. В крепости так же складывали тела людей – павших воинов, как назвал их Эрскен. Присмотреться, поискать знакомые лица Вероника заставить себя не сумела.

Она знала, стоит быть благодарной, что лишь чудом так много защитников пережило эту ночь, когда все шансы были против них, но почему-то ощущала почти одну горечь.

И пока остальные занимались своими соузниками или помогали раненым, Вероника протолкалась через пернатую толпу к Ксепире и крепко обняла ее. Гордая за свою питомицу, она поражалась ее отваге, тому, как хорошо она влилась в стаю. Самцы присматривались к ней как к новенькой, а после сегодняшнего сражения приняли как свою. Оставалось надеяться, что и обращаться с ней будут как и с ними.

Пока Ксепира пила, Вероника взяла несколько узелков из листьев, в которые были завернуты свежие фрукты: половину оставила Ксепире, вторую отнесла Рексу – тот сидел на внешнем карнизе, подальше от суеты. Упрямый, он держался особняком, хотя выглядел сейчас таким маленьким и одиноким, покинутым.

Не успела Вероника приблизиться к нему, как над головой у нее промелькнула тень – и рядом с Рексом опустилась Ксепира.

Рекс чуть нахохлился, но Ксепира держалась от него на некотором расстоянии: покачивала головой, присматриваясь. Наверное, ощутила в нем какой-то отголосок необычной связи между Вероникой и Тристаном.