Он продолжал смотреть на меня так, будто я его оскорбила.

– В чем дело? Почему ты так на меня смотришь?

Он медленно покачал головой.

– Я не думал, что ты окажешься такой.

– Что ты имеешь в виду? У Иг’Моррутенов не может быть чувств?

– Не у тех, с которыми я сталкивался.

– Неужели? И какими они были?

– Мощными, опасными, свирепыми и далеко не такими раздражающими, как ты.

За этими словами последовал удар, который едва не сбил его с места. Он притворно потер свою руку, и по его неприлично идеальному лицу расползлась широкая улыбка.

– Но такими же жестокими.

Мы продолжали разговаривать, плавно переходя от темы к теме, – иногда наш разговор был тяжелым, иногда беззаботным, но мы больше не говорили ни о Кадене, ни о Книге. Время шло, но когда я была с ним, это не имело никакого значения. И это меня пугало.

33. Лиам

33. Лиам

Она положила руку под щеку, и я почувствовал, как замедлилось ее сердцебиение. Дианна уснула. Несколько темных прядей упали на ее лицо, и все же ей удавалось выглядеть изысканной и нежной даже во сне. Осторожно поправляя ее подушку, я заметил на прикроватной тумбочке стакан с маленьким желтым цветком. Улыбка тронула мои губы. Это был такой незначительный жест, но казалось, что для нее он значил очень многое. Неизвестное чувство сжало мне сердце, и я задумался о том, откуда оно взялось. Я знал, что могу найти для нее еще тысячу цветов куда лучше этого.

«Вот так гибнет мир».

Эти слова эхом отозвались в моем подсознании, и я закрыл глаза. Я притворился спящим, чтобы Дианна не волновалась и спокойно уснула. Я чувствовал себя слишком расстроенным и разбитым, чтобы вновь оказаться в пучине огня, крови и пения мертвецов. Не было слов, чтобы точно описать мои эмоции, но я знал, что не могу спать.

«Вот так гибнет мир».

Снова и снова этот проклятый сон преследовал меня даже в часы бодрствования. Ужас переплетался с запутанными чувствами, которые я испытывал к Дианне, и все это лишь усиливало мое эмоциональное смятение. Я вздохнул, перевернувшись на спину и уставившись на потолок, покрытый уродливыми узорами. Мои пальцы монотонно постукивали по груди. Нет, я не могу думать о ней в таком ключе. Я бы себе не позволил. После того кошмара я сказал себе, что буду сохранять дистанцию.

Я повернул голову к Дианне, наблюдая, как она спит. Было так глупо считать, что я смогу держаться от нее подальше. Когда я увидел, как Дрейк заключает ее в объятия, моя грудь сжалась. Затем, когда они были в гардеробной, я почувствовал в ней перемену. Она была едва заметной – крошечная щепотка боли и печали. Когда я увидел ее страдания и руки Дрейка, посмевшего ее коснуться, я понял, что сделаю его смерть медленной и мучительной.