– Нет. Ты уже многое видела и многое обо мне знаешь. Нет причин не рассказать тебе и об этом. Возможно, разговор мне поможет. – Он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. – Насколько я помню, она была доброй и милой. Она заболела после моего рождения. Поначалу я был слишком мал, чтобы это понять, но с возрастом я начал понимать, что что-то не так. Она была воином, Небожительницей под властью старого бога, но во время беременности ее свет погас. Когда она стала слишком слаба, чтобы держать меч, она перешла в совет. В этом и состоит проблема с рождением богов: плод берет на себя слишком много. Ребенок требует от матери невероятное количество энергии и сил. Риск слишком велик. Вот почему я единственный.

– Лиам. – Мне не хотелось еще раз извиняться, да он в этом не нуждался. – В том, что с ней случилось, нет твоей вины.

Наши глаза встретились, и я увидела застывшее в них бремя печали.

– Разве?

– Если об этом было известно, значит, она осознавала риски и все равно забеременела. Знаешь, что я думаю? Я думаю, она так любила твоего отца и тебя, что ей было все равно. Я готова поспорить на все деньги мира, что она никогда об этом не жалела. Любовь к детям сильнее всего – поверь мне.

На мгновение Лиам замолчал, и мы остановились. Он уставился на меня, словно пытаясь отыскать в моих словах долю правды. Думаю, в глубине души он всегда жаждал услышать, что случившееся – не его вина.

– Ты меня удивляешь, Дианна.

– Ты это уже говорил.

Он кивнул, и мы продолжили нашу ночную прогулку.

– А что случилось с твоими родителями? Поскольку я только что обнажил свою душу, мне бы хотелось поближе узнать и твою.

– Ну, раз уж у нас все по-честному, – вяло пошутила я. – Короче говоря, мои мама и папа были целителями. Они помогали больным и слабым – в то время это считалось медициной. Когда Раширим пал, началась эпидемия чумы. Они продолжали помогать другим, пока болезнь не поглотила их самих. Так мы с Габби остались одни. Мы всегда заботились друг о друге.

– У вас оставались другие родственники? Люди, которые могли бы вам помочь?

Я покачала головой и опустила глаза.

– Нет, никого. Я кормила нас обеих.

Лицо Лиама не изменилось. Он терпеливо ждал, пока я продолжу рассказ.

– Я воровала. Я не горжусь этим, но я сделала то, что должна была сделать для своей семьи. И так будет всегда.

– В этом нет ничего странного. В тяжелые времена люди склонны делать то, что считают необходимым.

Я ожидала, что Лиам осудит меня, и была более чем удивлена, когда он этого не сделал. Он увидел выражение моего лица и улыбнулся.