– Но почему бы не раскрыть себя еще тогда? – спрашивает он. – Ты бы воссоединилась со своей сестрой, к тому же мать короля Леопольда тоже здесь.

Когда Варфоломей смотрит на него, нахмурив брови, лорд Панлингтон качает головой.

– Прошу тебя, Варфоломей, это был наименее хранимый секрет во всем дворце.

– Именно из-за моей матери мы и прятались, – говорит Леопольд, переходя к той части истории, которую, как понимает Виоли, они с Дафной придумали заранее. – Как бы мне ни было больно это признавать, она была замешана в темаринском мятеже – участвовала в его организации, финансировала, помогала захватить дворец. Она пыталась убить нас с Софронией, и мы не хотели попадаться ей на глаза. Мы пытались выяснить, как можно встретиться с принцессой Дафной так, чтобы Софрония могла поговорить с ней наедине, но потом я услышал о своих братьях и понял, что в этом наверняка замешана моя мать.

Король Варфоломей, сидя в кресле, наклоняется вперед.

– И ты веришь, что твоя мать похитила твоих братьев.

Виоли борется с желанием нахмуриться. Евгения не имела никакого отношения к похищению принцев. Это были повстанцы. Но когда она смотрит на Дафну, то замечает, как что-то мелькает между ней и лордом Панлингтоном. Мужчина откидывается на спинку кресла, поджав губы.

– Я уверен в этом, – говорит Леопольд, снова переключая на себя внимание Виоли. – Гидеон и Рид сами мне сказали, когда мы нашли их на озере Олвин.

– Так и было, – добавляет Байр. – Это и была истинная причина, по которой мы сочли за лучшее отправить их в другое место, а не привозить сюда. Мне жаль, что я не мог сказать тебе об этом, отец, но мне показалось разумным сохранить это в тайне.

– Их отослали из Вестерии, чтобы они могли остановиться у союзников моей семьи, – добавляет Леопольд.

Когда отец поворачивается, чтобы посмотреть на него, Байр пожимает плечами.

– Леопольд признался нам, кто он такой, когда мы нашли мальчиков, – говорит он, – и они сразу его узнали. Но мы приняли решение придержать информацию до нашего возвращения, чтобы слухи не распространялись быстрее, чем мы могли бы их контролировать.

– И ты мне не сказал? – восклицает Дафна, умудряясь выглядеть искренне удивленной и обиженной. – Она моя сестра, и ты все это время знал, что она жива?

Байр бросает на нее виноватый взгляд.

– Я подумал, что было бы куда лучше позволить тебе увидеть ее своими глазами, чем если бы ты всю обратную дорогу гадала, правда это или нет, – говорит он, и Виоли должна признать, что ложь не плоха. Да, это не логично, но с точки зрения эмоций мотив правдоподобен.