Обдумав весьма заманчивое предложение, Ванджио устало воззрился на сына.

– Этот неблагодарный мальчишка никогда не принимал того, что мы ему давали. Он – моя кровь, тот, кто унаследовал огромную жажду и власть рода. Тебе ли, Оливер, не знать, насколько крепка связь древней крови. И вот сейчас в каком состоянии он предстал передо мной? Смотрит на родного отца оголодавшими глазами. – Ванджио подошел к Кайлу и, склонившись, схватил за лицо и зашипел: – Я знаю, что ты не пил кровь все эти годы. Каким способом ты питался, мне неизвестно, но это точно не кровь.

Кайл лишь зарычал, показав острые клыки, как и у отца, но Ванджио это не смутило, и он продолжил:

– Мне нужен здоровый наследник, который сможет подчинять тех, кто в несколько раз старше и прошел не одну войну, – отпустив сына, он коснулся перстня на левой руке. Украшение было сделано из белоснежной платины с красным рубином в центре.

Красный.

Цвет, который он так любил, и перстень, который получил, как фамильную реликвию от своего отца. Нет, это была не просто семейная реликвия – нечто большее.

Протянув руку, он даровал реликвию Кайлу. Надев перстень на средний палец левой руки, Ванджио передал сыну часть себя – символ власти восьмого наследника.

– Сын мой… В прошлые годы ты так и не пришел почтить память нашей семьи. Они верили, что ты придешь, – замолчав, он медленно выдохнул, наполняя комнату холодной печалью. – Твой дядя все еще покоится в забвении. Твоей матери удается пробираться в его голову, и чаще всего он спрашивает о тебе, Кайл. – Глаза Ванджио были глазами смертоносного животного, но прямо сейчас на Ленсона-младшего смотрело не животное, а отец.

Каждый древний имел свою особенность. Самым редким даром была телепатия. Оливер не был удивлен услышанному – он знал, что мать Кайла могла залезать в головы. Ванджио, со своим невообразимым эго, просто не взял бы в жены «обычную» древнюю – ему требовалась только лучшая.

– Ты – мой сын и всегда им будешь, нравится тебе это или нет. Я даю тебе пятьдесят лет свободы при одном условии: ты будешь пить кровь, кровь эфилеанов, животных и людей. Без исключения. Мне все равно, где ты будешь жить – здесь или в открытом мире. Я должен увидеть, что ты принял себя и стал собой. Таково мое условие.

Отказ от силы и власти было одной из главных проблем в их клане, но то, что по-настоящему беспокоило Ванджио, – отречение родного сына от самого себя. От ночнорожденной природы.

Отстранившись от Кайла, он изменился в лице: от взгляда «любящего отца» не осталось и следа – Ванджио снова стал собой.