По моим жилам проносится лед. Да поглотит меня Глубокая Тьма! Почему я сразу же не отослал Фэрейн? Почему дал Хэйл еще несколько часов, чтобы восстановиться? Они бы уже были далеко отсюда. Но я был слаб. Эгоистичен.

– Я найду его, – говорю я, раздавленный явной тщетностью этой задачи. – Я найду моего брата и освобожу тебя.

Фэрейн зажмуривается. Две слезинки выскальзывают из ее глаз, прокладывая дорожки вниз по лицу. Ее лицу, которое я только что так тщательно отмыл, снова покрытому грязью.

– Ты должен уйти, Фор. Ты должен убраться подальше. Не возвращайся за мной.

– Нет! – Я обхватываю ее руками, прижимаю к своей груди. – Я вернусь! Ты должна мне поверить. Я…

Она вскрикивает. В тот же миг что-то обжигает мое бедро. Это так внезапно, так резко, что я вздрагиваю и делаю шаг назад. Нахмурившись, я сую руку в карман штанов. Мои пальцы смыкаются вокруг острых граней камня урзула. Он горячий на ощупь, а когда я его достаю, он излучает сферу мягкого, бледного голубого света, несмотря на тьму в своем центре.

– Я его чувствую! – Фэрейн дергает за свои цепи, на миг позабыв, что они ее сдерживают, а затем тянется руками к этому камню. – Я чувствую его даже через свинец!

– Что?

– Быстрее, Фор. – Ее глаза впиваются в мои. – У меня на руке порез. Прижми этот камень к крови.

– Фэрейн, я…

– Просто сделай это!

И все же я медлю. В конце концов, она ведьма. Ее поместили в эту комнату, чтобы сдерживать силы, которые уже доказали свою разрушительность.

Но все-таки она уже обратила в камень половину города. Разве может она еще что-то натворить?

Я нахожу на ее руке большую рану, нанесенную камнями, упавшими с потолка. Стараясь не думать о том, что делаю, я прижимаю кристалл к ее плоти, позволяя ее крови омыть его. Фэрейн издает ужасный стон. Ее глаза закрываются, голова падает на грудь.

– Фэрейн? – восклицаю я, готовый отбросить камень в сторону. Еще один раскат грома звучит глубоко внизу. Комната начинает трястись, стены выгибаются. Я покачиваюсь, урзул чуть не выскальзывает из моих пальцев. Вторая моя рука тянется к Фэрейн. Я должен как-то оградить ее, должен защитить своим телом. Я должен…

Ее глаза широко распахиваются. Две золотые сферы прожигают меня сквозь дождь сора.

Из ее плоти вырываются кристаллы. Острые, похожие на ножи выступы появляются, словно шпоры, из каждого дюйма ее тела. Они разбивают свинцовые кандалы, стискивающие ее запястья, и цепи падают на бугрящуюся землю. С потолка сыпятся камни, они бьют ее по голове, по плечам, но раскалываются в щебень и скатываются прочь.

Меня сшибает с ног, и я растягиваюсь на потрескавшемся, неровном полу. Большой камень ударяет меня между плеч, выдавливая воздух из легких. Стены выгибаются, кривятся, а тяжелый потолок дико кренится. Инстинкт заставляет меня накрыть голову, когда новые камни и пыль валятся вокруг и на меня. Это конец. Наверняка он. Окончательный, стирающий в порошок финал.