– Я должен попытаться добраться до Хэйл, – говорит он, тщательно контролируя голос, но все же не сумев скрыть ужас, пронизывающий каждое слово. – И до твоего брата. Он тоже там.

Я киваю, хотя едва понимаю, что он говорит. Привалившись к стене, я своей кожей вхожу в прямой контакт со слишком большим числом камней урзула. Их крики разрывают мое сознание на два плана существования – физический план, который я разделяю с Фором, и план души, где пылает мой божественный дар.

Фор выглядит так, будто хочет сказать что-то еще. Его губы расходятся. На мгновение страх, колотящийся в его душе, стихает, освобождая место разом для любви и вины. Затем мир снова сотрясается. Это маленькие толчки, грозящие тем, что на подходе более сильные.

– Ступай, – тихо говорю я. – Достань их.

Губы Фора выгибаются, зубы сверкают в решительной гримасе. Он отворачивается и бросается на крупные плиты, перекрывающие дверь. Хотела бы я ему помочь. В этом ослабленном состоянии от меня никакого проку. Да никогда и не было. Даже после всего этого обучения, после всей этой боли, жертв и крови. Чего я в итоге достигла? Народ Мифанара заточен в камень. А дракон все равно поднимается.

Моего сознания касается шелест ощущений. Через миг он исчезает, только чтобы вернуться несколько вздохов спустя. На этот раз с ним приходит притяжение. Мое сердце останавливается. Дыхание перехватывает. Я уже ощущала это принуждение раньше. И я знаю, кто это делает, я знаю, откуда оно исходит. Стоит ли мне отвечать? Осмелюсь ли я, после всего того, что уже натворила?

Могу ли я все-таки хотя бы как-то поправить то, что кажется непоправимым?

Прежде чем я успеваю прийти к кому-нибудь решению, мир сотрясает еще один толчок. Я охаю, вскидывая руки, чтобы удержать равновесие. Фор бессловесно вскрикивает, поворачиваясь ко мне. Он делает шаг, но между нами дождем льются пыль и сор, скрывающие его от моих глаз. С жутким стоном огромный кусок сталактита отламывается, падает и разбивается об пол.

Землетрясение заканчивается. Пыль оседает, стекая с громадной каменной баррикады, возникшей между мной и концом зала. Какой-то миг я не слышу ничего, кроме рычащего рева камня, замирающего вокруг меня, и стука крови в ушах.

– Фэрейн!

Мое сердце болезненно сжимается, заново учась биться. Фор. Он жив. Его не раздавило тем сталактитом. Он жив и, может… может…

– Фэрейн, ты там? Ответь мне!

До меня долетают скребущие, царапающие звуки. Он пытается прокопаться через этот барьер, пытается добраться до меня. Я слушаю, неспособная заставить себя ответить на его отчаянные крики. Вместо того я опускаю глаза на свои ладони, поцарапанные и кровоточащие во многих местах. Секундное дело – открыть некоторые из порезов поменьше, убедить свежую кровь потечь наружу. Я прижимаюсь обеими ладонями к стене, предлагая эту небольшую жертву. В голове взрываются крики кристаллов, это катастрофическая симфония боли, боли, боли. Я закрываю глаза и склоняю голову. Затем заставляю свою волю, свой дух войти в это глубокое пространство под моей болью, погрузиться в яму пустоты.