Даже теперь я еще мог бы сопротивляться. Какую бы магию она ни использовала, я не настолько порабощен, чтобы не суметь отвернуться и сбежать из этой камеры. У меня еще есть выбор.

Но я выбираю ее. К черту последствия, я выбираю ее.

Секундное дело – развязать штаны и ухватить ее за бедра. Направить мое налившееся достоинство и войти в нее. Она вскрикивает, то ли от боли, то ли от удовольствия, не могу сказать. Ее голова запрокидывается, влажные волосы болтаются за спиной, а пальцы крепче стискивают звенья цепей.

– Смотри на меня! – рычу я, толкаясь вперед.

Она с усилием поднимает голову, встречается со мной глазами.

– Ты этого хотела? – требую я ответа сквозь стиснутые зубы. – Это тебе нужно?

– Мне нужен ты, Фор, – выдыхает она, а затем издает еще один вскрик, когда я толкаюсь еще глубже, пробираясь в нее. – Мне нужен ты! Мне нужен ты!

И я у нее есть. Весь. К добру или к худу. Неважно, что она сделала, неважно, какой ценой. Я ненавижу себя за свою слабость, презираю этот неудержимый голод, что вынуждает меня отдать себя ей. Но это ничего не изменит. Я ее. Навсегда.

Я вскрикиваю на гребне жара, мой рев приглушен тесными стенами этой камеры. Поток разрядки заполняет меня, и я пошатываюсь, но не выпускаю Фэрейн из рук. Ее ноги сжимают мою талию, и я слышу, как она тяжело дышит, а все ее тело вибрирует, как будто она тоже испытала мой пик. Или, может, это просто вновь пробудился ее божественный дар, отозвавшийся на мои ощущения.

Когда волна отступает, я делаю глубокий вдох и вновь смотрю вниз, на ее лицо. Ее странные глаза, один голубой, другой золотой, моргают, глядя на меня. Они светятся и горят… чем? Любовью? Может ли она все еще испытывать нечто столь чистое, столь священное? Или же я обманываю себя, отчаявшись пред лицом всего, что потерял?

Я делаю шаг назад, вырываясь из кольца ее ног. Она хватает ртом воздух, пытаясь нашарить опору. Ее тело тяжело покачивается в этих оковах. Я открываю рот, но слова замирают у меня на губах. Что еще между нами не высказано? Мы оба знаем, что этот миг не должен был случиться. Но раз неизбежный конец света приближается столь быстро, то какое это теперь имеет значение? Обе наши души все равно уже обречены.

Натянув штаны, я отворачиваюсь от нее и завязываю шнуровку, избегая ее взгляда. Она должна уехать. А значит, я должен разыскать Сула, дабы раздобыть ключ от ее кандалов. Нельзя терять время. Не говоря ни слова, я делаю шаг к двери камеры.

– Фор.

Звук моего имени, произнесенного с такой мукой, – это нож в мое сердце. Я останавливаюсь, хватаюсь рукой за дверную раму, борясь с желанием бежать. Какой смысл бежать? Я уже все осознал. В цепях она или нет, но ее власть надо мной абсолютна. Я ее раб.