Он кидается ко мне и снова хватает за руки.

– Я не могу оставить тебя, несносная, холодная женщина, потому что, по какой-то чертовой причине, ты так сильно меня зацепила, что теперь я страстно желаю твоих ледяных прикосновений!

У меня перехватывает дыхание, и я смотрю в его темные глаза, заметив плавающие в них искорки света.

– Ты… ты страстно меня желаешь?

– Да, – рычит Доммик, и в его голосе слышна хрипотца. – Я не могу спать, потому что постоянно слежу, дышишь ли ты. Не могу думать, потому что мыслями возвращаюсь к тебе. А когда должен был просто сотни раз перерезать тебе глотку в Седьмом королевстве, не смог этого сделать, потому как хотел наблюдать за тобой и понять, правда ли ты настолько холодна.

У меня спирает дыхание, а от его рук, которыми он меня держит, исходит жар, который проникает под кожу. Его близость, его голос, его прикосновение – все в нем от опасности до красивых черт – притягивает меня. Вызывает во мне трепет и обостряет чувства.

Мужчина, который должен был принести мне гибель, вынуждает чувствовать себя живой как никогда прежде.

– И? – шепотом вырывается вопрос. – Холодна ли я?

Сейчас я не чувствую холода вовсе. Я ощущаю лишь его жар. Чувствую его своей грудью, чувствую через рукава, за которые хватается Доммик, чувствую его обжигающее дыхание, когда он тяжело дышит.

– Твой холод я чувствую нутром, – хрипло говорит он, но его прикосновения становятся мягче. – Но знаешь, что я выяснил, Царевна?

Во рту становится сухо, несмотря на комок снега, который я только что проглотила.

– Что?

– Твоя кожа обжигает сильнее огня.

Доммик притягивает меня к себе и целует.

Он прижимается к моим ледяным губам своими горячими, и разная температура наших тел состязается друг с другом. У меня снова подкашиваются коленки, но теперь это не имеет никакого отношения к усталости, а связано лишь с упоительным желанием.

Он целует меня так упрямо, словно требует, чтобы я открыла рот, и я хочу это сделать, но что-то меня останавливает. Не желая отступать, Доммик хватает меня за подбородок, заставляя разжать челюсти. Я не подчиняюсь, и тогда он проводит зубами по моей нижнее губе и кусает.

– Ой! – вырывается у меня, но приглушенно от его напора.

– Впусти меня.

Я изо всех сил качаю головой, желая вырваться, но и желая, чтобы он прижал меня еще ближе.

Отстранившись, наемник смотрит мне в глаза, и я теряюсь, много ли он видит. Выражение его лица вдруг смягчается, а хватка ослабевает, и он гладит большими пальцами мои щеки.