Остается только надеяться.
Без неусыпного надзора Доммика я позволяю себе расслабиться. Я не осмеливалась сделать это ни перед ним, ни перед остальными, потому что должна быть сильной, но я устала, так как слишком долго использовала магию. Однако это неважно, потому что мне предстоит еще немало трудов.
Я опускаюсь на мост на колени и раскрываю ладони, собирая больше льда. Руки дрожат, а глаза горят от усталости, но магия откликается на мой зов.
Постепенно я понимаю, что хочу выстроить и как. Я представляю длинный шип, похожий на копье, и он начинает формироваться между моими ладонями холодной водой, которая медленно покрывается льдом. Я вытягиваю его и леплю, на моих ресницах появляется иней, а кончики волос начинают подрагивать. Я втыкаю шип в землю и наклоняю к себе в острой угрозе.
Идеально.
Я делаю так снова и снова. Удлиняю ледяные столбы, укрепляю их, создаю острые копья, которые кого угодно могут проткнуть насквозь. Я создаю их столько, что они протягиваются по всему всходу на мост. Еще одно препятствие, пока войско не подойдет к стене и не станет брать город штурмом.
Закончив, я падаю вперед, выставив перед собой руки и едва устояв. Я дрожу всем телом, к рукам налип снег – с ободранных ладоней сыплются хлопья белой кожи. Щеки тоже обветрились, и я чувствую, что они покрыты инеем, за который цепляются мои волосы.
Я пытаюсь отдышаться, встряхнуться и смотрю на ледяную землю перед баррикадой. Шумно дышу, а перед глазами все расплывается. Но я заставляю себя встать, потому что мне еще многое предстоит сделать.
Я должна, пусть и хочу просто заползти в постель и уснуть. Пусть все во мне кричит бежать. Даже когда я вспоминаю, что изнуряю себя, чтобы защитить город, который меня ненавидит.
Потому что царство превыше всего.
Глава 40
Глава 40
– Царевна.
Я в карете, которую швыряет из стороны в сторону. Это происходит так резко, что я чувствую тошноту, а с губ срывается стон. Ненавижу ездить по этой дороге. Наверное, вот почему я и не могу ее вспомнить – не могу даже смотреть в окно, потому закрываю глаза и не раздвигаю занавесок. Видимо, я задремала на ходу, но кажется, что оттого тошнота только стала сильнее.
– Царевна!
Я резко распахиваю глаза и вижу наемника. Я не в карете, а в его объятиях, и он трясет с меня такой силой, что я чувствую, как трещит в голове. Я окрываю рот, чтобы наорать на него с требованием прекратить, но кашляю. На языке скапливаются кусочки льда, царапающие горло.
Доммик хлопает меня рукой по спине, и я ударяю его локтем в живот с такой силой, что он останавливается.