Я поворачиваюсь и смотрю на стену с этого ракурса, оценив, какой солидной она выглядит. Стена толстая и высокая, а шипы наверху неприступны. Но это не продлится вечно. В лучшем случае, это только задержит фейри.

Потому мне нужно постараться.

Повторяя прежние движения, я встаю на колени и прижимаю руки к земле. Сосредоточившись, разбрызгиваю лед по дуге моста. Лед медленно ползет по булыжникам, но у меня вырывается прерывистый вдох, как только я покрываю мостовую скользким слоем. Когда я встаю, меня так сильно качает, что я чуть не падаю. И я бы упала, если бы меня не подхватил Доммик.

– Царевна… – предупреждает он резким тоном. Другому человеку его голос мог бы показаться сердитым, но я знаю, что он волнуется.

Волнуется за меня.

– Хватит беспокоиться за меня, – говорю я. – Мне нужно, чтобы ты разведал обстановку. Узнай, где они, и дай знать, сколько у нас осталось времени.

– Думаешь, я тебя оставлю? – со скепсисом цедит он сквозь зубы. – Когда ты едва держишься на ногах, а люди хотят сбросить тебя с моста?

– Ну, до меня ведь им не добраться? – спрашиваю я, показав на стену.

Если честно, не стоило мне упоминать об этом.

Он недовольно ворчит себе под нос.

– Иди, – говорю я ему. – Нам нужно узнать, как близко они подошли.

– Ладно, – гаркает Доммик. – Но если я вернусь и увижу, что ты валяешься без сознания, то убью тебя к чертовой матери.

Я невозмутимо приподнимаю бровь.

– Если этой угрозой ты хотел меня напугать, то, может, в следующий раз, сделаешь это с помощью своего ножа?

Он сокращает расстояние между нами, отчего я тут же теряю эту свою невозмутимость и резко втягиваю воздух. Встав передо мной, Доммик наклоняется и прижимается своей грудью к моей. Я даже не замечаю, как он достает кинжал, пока острый край не оказывается у моей шеи.

А потом он ведет его вниз.

Проводит по моей ключице, по груди, почти царапая ткань платья, но не разрезая ее. Я охаю, когда кинжал спускается по моему пупку и кружит там, и вообще перестаю дышать, почувствовав лезвие на бедре.

Доммик подносит губы к моему уху.

– Если мысль о том, как я играю с тобой своим кинжалом, тебя заводит, то так и скажи, – вкрадчиво произносит он.

В моих глазах вспыхивает огонь, щеки пылают, а когда Доммик отстраняется и убирает клинок, мне приходится сдержаться, чтобы не застонать от досады. Ну, нас хотя бы не видит толпа.