– Через минуту будем на месте, господин полковник, – сообщил пилот, замедляя ход. Игорь выглянул в выгнутое стекло окна – листолет двигался над небольшим замерзшим озерцом с хорошо заметными в лунном свете темными окнами прорубей и голубоватыми наплывами льда. Впереди стоял небольшой деревянный дом с пристроенной баней. Из труб прозрачным маревом струился дымок, спускаясь на снег и лениво растекаясь по земле серым туманом. Ему даже показалось, что в кабине запахло гарью.

Листолет мягко приземлился на снег. Пилот открыл дверь, с шуршанием опустился вниз трап, и Стрелковский сошел на мерзлую землю.

Стояла тишина. Двор был вычищен, к стене дома у массивной двери прислонены широкая лопата и лом. Рядом с жилищем виднелись какие-то хозяйственные постройки. Все казалось довольно крепким, будто тут работала не одна пара мужских рук.

Игорь запахнул пальто – мороз сразу принялся покусывать сквозь зимние ботинки, через одежду – и направился к дому. За его спиной почти беззвучно поднимался в небо листолет.

Стук в дверь гулко разлетелся по всем окрестностям, будто он в барабан ударил. В доме словно не было никого – но вскорости раздались шаги, дверь распахнулась, выпуская теплый парок с запахом молока и хлеба, и на пороге выросла Анежка Витановна, закутанная в шаль.

– Явился-таки, – грозно сказала она и хрустнула костяшками пальцев. – Что же ты так-то, Игорь Иванович?

– Я за Люджиной, – проговорил Стрелковский – и не выдержал колкого взгляда северянки, опустил глаза. – Поговорить хочу.

Мать напарницы пожала плечами, отвернулась и через плечо бросила:

– В коровнике она, скотину доит. Иди, говори.

В дом она его не пригласила.

Коровник тоже был большим, добротным, как и все вокруг. Запах прелого сена и навоза полковник почуял за несколько шагов до входа, да и вокруг лежали соломинки, втоптанные в снег. Помедлил чуть, толкнул дверь, подбитую снизу войлоком и оттого тяжело двинувшуюся с места, вошел и аккуратно притворил ее на место.

Здесь запах животных был гуще, душнее, но и сеном пахло приятно, уютно и тепло. Из-за тонких воротец слышался звук бьющих о жестяное ведро струй и успокаивающий скотину голос Люджины. Коровы притоптывали, вздыхали, где-то в углу блеяли козы.

– Мам, я скоро закончу, – раздался голос напарницы, – ты чего пришла?

– Капитан, это я, – Игорь открыл дверцы, зашел внутрь. Северянка, с волосами, обвязанными толстым платком, в каких-то войлочных штанах и стеганой куртке, поверх которой был накинут белоснежный халат, взглянула на него с хмурым удивлением. Не ожидала. Но не остановилась – продолжала ловко, уверенно доить пеструю, пузатую и мордастенькую коровенку. Молоко в ведре так и пенилось.