– Да конечно, – не поверил он в старушечью уловку.

– А ты вернись домой и посмотри на руки своей драгоценной Ксении и увидишь синяки на тех же местах, что и у меня, – с нескрываемым злорадством прошипела она. – Давай, сжимай сильнее, можешь мне кости сломать, если хочешь! Жаль не вижу, как твоя глупая жена сейчас корчится в постели и не понимает, откуда такая боль! А это ее любимый муженек старается!

Федор, опешив, брезгливо, как отвратительную жабу, оттолкнул Валентину от себя.

– Что ты несешь, мерзавка!

– Я связала себя с твоей женой, – уже открыто хохотала ему в лицо старуха, – все, что происходит со мной, происходит и с ней. Если мне больно, то и она страдает. Если умру я, то и она со мной. Так что можешь пинать меня ногами! Если хочешь, можешь меня задушить, убить! Давай!

Видя его ошеломленные, наполненные гневом глаза, Валентина совсем вошла в раж. Схватив нож со стола, она демонстративно сделала себе довольно глубокий порез на ладони и, протянув ее Федору, выкрикнула:

– Смотри, видишь? Вернешься, убедись, что у нее такой же на левой руке!

Скрипя зубами и с трудом сдерживаясь, чтобы не прихлопнуть гадину, как опостылевшую муху, Федор отступил на пару шагов и, сотрясаясь от бессильной ярости, отвернулся. Валентина, плюнув в сердцах ему под ноги, ушла в дом и уже через минуту вернулась, обматывая порезанную руку белой тряпицей. Кинув взгляд на стоявшего к ней спиной мужчину, она криво усмехнулась и, положив на тарелку уже почти остывшее рагу, начала есть.

– Зачем ты это сделала? – спустя некоторое время смог наконец выдавить из себя Федор.

– А разве не ясно? – усмехнулась она. – Я стара и слаба, но далеко не глупа. Как мне защитить себя, после того как вы лишили меня Игоря? Вот я и подстраховалась, кто знает, на что решится моя доченька со своим хахалем? А ты меня теперь в обиду не дашь!

– Умно! – не мог не согласиться с разумностью ее доводов Федор.

– А то, – самодовольно хмыкнула она.

– Значит, пока ты жива, Ксения тоже будет в порядке? – решил он прояснить для себя расстановку сил.

– Именно так, – улыбаясь, кивнула ведьма. – Молодец, умный мальчик, ты все правильно понял.

– Но в последние дни ей стало значительно хуже.

– А это ты сам виноват, – перебила она, – не надо было меня калечить! Чтобы восстановиться, мне пришлось вытянуть из нее гораздо больше, чем я обычно забирала для поддержания сил. Но она не умрет, не волнуйся. Я уже в порядке и лишнего не возьму, если только вот синяки да порезы подлечить, – явно издеваясь, усмехнулась она.

– Нет, нет, не надо, – испугался Федор, вспомнив бледное, как воск, лицо Ксении.