— Не все, вишь, померли, — веско произнес Иван. — А раз в одном молва приврала, так и в главном, поди, обман. Не от барыни черная птица прилетела.

— Это у господ обман сплошной, — снова вмешался Яшка, и я поняла, кого он мне напоминает. Шакала-подхалима при хищнике, что предпочитает пока держаться в тени. — Ежели никто болеть не будет, так и больница незачем! За что с народа деньгу-то брать?

— А за ту больницу с тебя, пустозвон, хоть четвертинку змейки потребовали? — взвился Виктор. Я взяла его за руку, успокаивая.

Староста огладил бороду.

— Ваша правда, барин, новых податей в уезде не объявили. Пока, — многозначительно добавил он.

— И не объявят, пока я председатель дворянского собрания. Если только императрица не решит, тут уж я спорить бессилен.

— За то благодарствую, особенно ежели слово свое сдержите.

Виктор рассмеялся.

— Вот ведь наглец! Княжеское слово крепкое.

Староста поклонился, опять обратился к бумаге.

— «Надеюсь, и карантин…»

Мужик поднял на меня недоумевающий взгляд, и я пояснила:

— То, чем вы недовольны, когда говорите, что людей по домам заперли. Запирают больных — их в отдельную избу. В другую избу собирают тех, кто с больными из одного котла ел или из одного колодца пил. Болезнь не сразу силы набирает, а бесы, которые страданием людским тешатся, только и ждут, чтобы на кого перескочить. Поэтому и запирают, чтобы некуда им деваться было, да гонят особым порошком, я его потом вам покажу.

— Так-то оно так, бесов, конечно, без присмотру отпускать негоже, — вмешался Степан, у которого «семеро по лавкам». — Однако ведь и работать надо, сейчас, почитай, каждый день год кормит.

Я кивнула.

— Понимаю. А что делать, ежели бесы не успокоятся, пока всех не уморят?

— Молиться. Молитва святая любого беса выгонит.

— Любого, да не любого. Господь наш свят и всеблаг, однако люди-то грешны, и потому их молитва той силы не имеет, что изначально господом дадена. Или есть кто из вас без греха?

Мужики снова переглянулись. Желающих объявить себя праведником не нашлось.

— Потому кроме молитвы приходится и человеческими силами действовать. Если отец умрет, кто жену да детей его кормить станет? Родня своих не всегда прокормить может, а чужие и вовсе никому не нужны.