Мастер внимательно посмотрел на Джима.

- Ты хоть понимаешь, приятель без уровня, что дальше нам предстоит сражаться вместе?

- Так ты здесь не в первый раз? – понял Джим.

- Знаешь, да, - засмеялся мастер, подбрасывая целебник и доставая второй рукой кинжал из ножен. – Я тут разминаюсь время от времени. Пожалуй, это лучший тренажер в Инфернуме. Надо, знаешь ли, поддерживать себя в форме.

- Однако саван все еще развевается над Саркофагом, - заметил Джим.

- Так зачем пожирать лакомство? – удивился мастер. – Порой достаточно его облизать. Где ж я тогда буду упражняться?

- Боишься разбудить хозяина этого дворца? – спросил Джим. – Или хозяйку?

Мастер ничего не ответил. Его лицо потемнело, взгляд сузился, кулаки сжались. Он поднял кинжал и вонзил его себе в запястье той самой руки, которой держал целебник. Светящийся камень зашипел и растаял в кулаке, хлынувшая из раны кровь успела упасть на камень, но сама рука воина вновь оказалась неуязвленной.

- Прости, - засмеялся мастер. – Я такой неуклюжий. Подойди поближе. Я же вижу, ты не собираешься в ту узкую дверь. Ты пойдешь с нами. Но надо встать в этот круг. Тут полно места. Порой тут скапливалось до дюжины воинов. Вот ведь были времена… Подходи-подходи, никаких других вариантов. Или мертвый там, где ты стоишь. Или живой в этом кругу.

- Похоже, ты все-таки подонок, - заковылял к кругу Джим.

- В каком-то смысле это так, - кивнул мастер и в тот самый миг, когда ворота начали распахиваться, сделал шаг за спину своего спутника, метнув между створок кинжал. Вылетевшая из той же щели стрела, пронзила горло воину, но одновременно с этим на пол между воротами упал здоровенный огр с кинжалом в гортани и забился в судорогах.

- Ты посмотри, какая удача, - засмеялся мастер, отпуская повалившегося на пол спутника. – Ворота не смогут закрыться в ближайшие полчаса. Такое редко бывает. Ты сможешь войти в ристалище и даже выйти из него, если передумаешь.

- И ты не ударишь меня в спину? – спросил Джим.

- Я подумаю, - ответил мастер и шагнул к воротам.

***

Это действительно было ристалищем. Полем битвы, состоящим из залов, галерей, переходов и лестниц. И противников вокруг было столько, что вскоре Джим начал забывать о своих ранах. Боты саркофага нападали все сразу и по одному, выскакивали из укрытий, появлялись из люков, спрыгивали с галерей, стреляли из луков, самострелов, бросали ножи, размахивали мечами, алебардами, топорами, пытались уязвить соперников копьями. Порой их было так много, что Джиму приходилось прижиматься спиной к спине мастера и отбиваться от нескольких противников сразу. Не все удары Джиму удавалось сдержать, он получил еще несколько ран, но все еще мог сражаться. А когда в его руках разлетелся и трофейный меч, и меч Оле, и его щит, Джим подхватил из рук сраженного им же эльфа-великана резное копье и как будто почувствовал прилив сил. Конечно, не то же самое, что он почувствовал еще на входе в Инфернум, когда схватился за пику бедолаги Билли, но что-то похожее. Пожалуй, без мастера он бы не справился с этими полчищами огров, орков, гоблинов, людей, гномов, эльфов и всевозможных чудовищ. Джим не мог судить о чужом умении, он и собственное умение только начинал понимать, но у мастера в этой огненном, стальном мельтешении все еще не было ни одной раны, он смеялся, выкрикивал что-то, а когда Джиму казалось, что еще немного и их задавят, бросался в самую гущу противников и прореживал их словно газонокосилка.