Джим отшатнулся на шаг, затем выставил перед собой меч и медленно вдвинул его в это невидимое зеркало. Ножи сработали, когда клинок меча укоротился на ладонь. В следующее мгновение Джим наклонился и прыгнул вперед, перенося вес с одной ноги на другую. Прыгнул так, как прыгали спортсмены через планку еще в прошлом веке, и даже упал на бок, едва не заработав синяк от лежащего на плитах щита. Он не мог объяснить, с чем был связан его мгновенный порыв, но уже падая, не только разглядел вновь блеснувшие два ножа, но и два длинных лезвия, которые, выйдя из середины стен, сомкнулись друг с другом точно на высоте его живота. Прошла еще секунда, и лезвия убрались. Джим вытер со лба пот. С этой стороны линия уже не казалась столь тонкой, хотя и не превышала дюйма. И засохшая кровь с этой стороны на полу тоже имелась.

- Рубеж испытаний начинается через пятьдесят ярдов, - с недоумением пробормотал Джим недавнее обещание и тут же заметил новую надпись. Она помаргивала прямо у него над головой.

«Первый и последний урок. Никому не верь».

Джим посмотрел вперед. Никакого поворота впереди не было. Коридор продолжался, упираясь в арку шириной примерно в два ярда. Арка была заполнена чем-то черным и живым. Отсюда за три десятка шагов она показалась Джиму ванной, наполненной черной водой и поставленной вертикально. Перед аркой лежал один из вошедших в Саркофаг бойцов.

- Кажется, этот точно не был игроком, - прошептал Джим и закрыл глаза.

Он тоже не мог сохраниться или выйти из игры.

***

У погибшего бота было расплющено лицо, как будто его ударили огромным молотом или бревном. Джим поднял его меч, перекинул из руки в руку, удостоверился, что он чуть удобнее, чем меч Оле, и повесил меч Оле на пояс. Затем он потыкал трофеем в мутную взвесь, которая расходилась брызгами от клинка, но не услышал ничего, что могло бы превратить лицо человека в кровавое месиво. И все же нырять в неизвестность Джиму не хотелось. Странное ощущение неизбежной гибели удерживало его перед туманной аркой. Подумав мгновение, он попросил прощения у покойного, приладил его же меч к кирасе, что закрывала его тело спереди и сзади, и с некоторым усилием поднял тело перед аркой. Поднял куда выше, чем оно было бы, если бы этот человек шел своими ногами. И поднял не у того края арки, где была кровь на полу и брызги на стене, а у другого.

Удар последовал в тот самый миг, когда тело погрузилось во мглу больше, чем на половину. Он снова пришелся в лицо погибшему, и был столь сильным, что меч пробил кирасу со спины и вошел в тело между лопаток. От лица бедолаги ничего не осталось, а мутная пелена в арке рассеялась ровно на три секунды.