- Над вымыслом слезами обольюсь[5], - пробормотал Джим пришедшие ему на память строчки и тут же раздраженно замотал головой, потому как несмотря на то, что он ясно понимал каждое слово из произнесенных, совершенно точно это не было сказано на его родном языке.

«Нет, - подумал он с некоторым недовольством, - нет ничего плохого в том, что голова человекобота заполнена некоторым количеством текстов. И очень даже неплохо, что эти тексты на разных языках. Но было бы еще более неплохо знать на каких. И иметь в собственной голове какую-то систему, хоть что-то, что создаст хотя бы какую-то упорядоченность!»

Он сделал шаг вперед. Над его головой зафыркала и проявилась светящаяся надпись – «Рубеж испытаний начинается через пятьдесят ярдов».

- Спасибо, - пробормотал Джим и двинулся вперед.

***

Он прошел не более двух десятков шагов и остановился. За десять шагов до поворота. Что-то было не так. Настолько не так, что ему пришлось тряхнуть головой и перестать представлять стоящую у белой стены Эмили Уайт. Точно так же колыхались лепестки пламени на фальшивых факелах, точно такая же кладка была на стенах, такие же своды над головой. Такие же серые плиты под ногами. Хотя, на серых плитах проглядывало что-то похожее на пятна крови. На старые пятна крови, высохшие и посеревшие от впитавшейся в них пыли. Они были обрезаны. Отсечены по стыку напольных плит. То есть, заканчивались на той плите, на которой Джим стоял. Дальше их не было.

Он присел на корточки и вгляделся сначала в пол, потом в стены, потом в своды над головой. Странным образом именно здесь блоки были уложены так, что их стык составлял замкнутую линию на полу, стенах и сводах коридора. Линия эта была едва заметна, вряд ли она составляла по толщине больше десятой части дюйма, скорее меньше, неясно было какую опасность это могло представлять, но кое-где эта линия отсекала части блоков от целого.

- Черт меня раздери, - пробормотал Джим. – По сути своей, я вовсе не тот неведомый воин на колеснице. Я маленький мальчик. Или мужчина, который решил не убивать, а защищать девочку на мосту. И, скорее всего, там же и сгинул. А еще точнее, я толстый и добрый коротышка, который обожает сладкое, прячет его в ящике стола и хватается липкими пальцами за все подряд. За что мне все это? Неужели за эту девушку, стоящую у стены? А что, если при встрече она этого коротышку во мне и увидит? Или все это как раз для этого и задумано, чтобы я перестал им быть?

Джим поднялся, подумал мгновение, потом примерился и бросил щит вперед, рассчитывая, что тот упадет в полутора ярдах от него. Щит исчез, пролетая над линией. Через секунду, оставаясь невидимым, он загремел на плитах. Но еще раньше, обдав лицо Джима какой-то затхлостью, перед ним сверкнули два огромных ножа. Один из них раскроил бы ему голову от уха до уха до ключиц. Второй – рассек бы одну или обе ноги от подошвы до бедра.