- Бери на вырост, - предложил Джим, подхватывая свой пакет. – Зато, если поправишься, издали от гнома будет не отличить. Смотри, они даже колпака для тебя не пожалели.

- Ага, - раздраженно начал затягивать бечеву портов на поясе гоблин. – Поправишься тут с речной рыбы. Да и борода у меня не растет. Так, три щетинки-волосинки.

- Ну, Малин-то без бороды? – напомнил Джим. – Ты видел эту гномку? Это же бальзам для души!

- Малин – это отдельная песня, – проворчал гоблин. – Он же бунтарь, подгорный хиппи, можно сказать. А гномка эта не просто бальзам для души, а амброзия всей жизни. Ее Ибхой зовут. Она королевских кровей, сестра Дурина, к ней лучше не подкатывать. Да и кто я, и кто она?

- Интересно, - задумался Джим. – Вот сколько игре? Двадцать лет? Ну пусть, свяжем все это с уродами, десять, как раз все тут начало смыслом и реальностью наливаться. А сколько этой Ибхе? Все же слегка за двадцать. Это чтобы не обидеть девушку. То есть, она была создана уже взрослым осмысленным существом. То же касается и Дурина. И никакого совместного детства у них, скорее всего, не было. Какие к чертям братья и сестры? Вот у тебя есть братья и сестры?

- Были, - печально опустился на камень Элфрик. – И своя пещера у нас была. Но двадцать пять лет назад ее отнял пещерный тролль. И всех сожрал. Один я сумел вырваться. Видишь? – Элфрик обернулся и задрал рубаху, показывая два застарелых шрама на спине. – Хотел прихватить меня, но я улизнул. Только кожу когтями содрал. И если ты, дружечка, спросишь меня, как же так? Какие к чертям двадцать пять лет? То я тебе отвечу. Мои двадцать пять лет. Те, что у меня в голове. И они меня вполне устраивают. И я плачу ночами, когда вспоминаю свою матушку, отца, братьев и сестер. Кстати, слышал про новый синтоизм?

- Да я и в старом не разбираюсь, - признался Джим. – Это же что-то японское? Про обожествление природы в целом и по частям? Что-то про духов предков и разные божества?

- Я не знаю, что там было или есть в Японии и где это, - вздохнул Элфрик, - а новый синтоизм про обожествление прошлого. Но не в обожествлении суть. Суть в том, что если о чем-то помнят многие, значит, оно было. На самом деле было! Материализовалось в прошлом. И у меня есть тому пример. У меня был приятель, у которого даже имени не имелось. Он помнил лишь прозвище, которым его мать окликала. Рыбка. Мы все его так и звали, Рыбка. Тоже плакал по ночам, мать звал. А днем всем рассказывал, что он из маленькой семьи, которая погибла под обвалом тридцать лет назад. А он жив остался, потому что пописать выходил наружу из логова перед обвалом. И показывал это место, где пещера его когда-то была. И больше всего горевал, что там, в пещере, осталась его единственная игрушка – вырезанная из дерева гоблинская девочка – на шее бусы из речного жемчуга, на поясе лента из шерстинок пяти цветов, на спине пять черточек. Это мама Рыбки его возраст отмечала. Когда Рыбку волк задрал, мы всей нашей вольной рыбацкой артелью рыдали, хотя и знали, что привирает он, конечно. Под той скалой, которую он показывал, никогда никакой пещеры не было. Монолит потому что. Вот сколько лет Extensio, столько лет той скале. А два года назад, когда Дурин для своего подгорного царства тяжелую технику надыбал, ту скалу начали срубать гномы. Ну, чтобы дорогу проложить. Если нас на машине повезут, мы там проедем, там весь склон подравнивали. Мы специально пришли, чтобы помянуть нашего Рыбку. И что ты думаешь? Под скалой той нашлись костяки пяти гоблинов – двое взрослых и трое детишек, кое-какая истлевшая утварь и та самая игрушка. В ладонь. На шее бусы из речного жемчуга, на животе поясок из цветных шерстинок, на спине пять черточек. Я эту куклу потом отнес на могилу Рыбки и прикопал там. Что ты скажешь об этом?