- Анна сказала, что содержит свою семью там, - заметил Джим. – А что если ее сын просто хочет, чтобы она продолжала ее содержать?

- А если и так? – хмыкнул Оле. – И что с того? Сын, дочь, вторая дочь... Если смысл ее жизни был в этом, зачем ее этого лишать? Представляешь? Жизни уже нет, а ее смысл остался… Да и вообще… Поверь мне, лучше предполагать лучшее в людях, чем наоборот. По крайней мере, это их не обидит. Анна Фирлинг умерла и не заметила этого. Прекрасная возможность помянуть ее в ее трактире под ее присмотром.

- Значит, отрыв возможен? – спросил Джим.

- Здесь возможно все, - кивнул Оле. – Даже невозможное. Вот я - Оле Лукойе. Но, как правило, сбывается чаще всего всякое непотребство. Скатываться всегда легче, чем подниматься.

***

Джим начал осмотр дома с комнаты Эмили. Долго стоял у входа, вглядываясь в уже знакомый интерьер – кровать, тумбочка, кресло, стол, стул, шкаф для одежды, корзинка с игрушками. И в то, чего не было в комнате мнимой утопленницы. Смотрел на стены, завешанные фотографиями работы Салли Манн. Черно-белыми, лаконичными, иногда обжигающими, но никогда – скучными. Как она жила среди них? Или они тоже делали ее тем, кем она стала? Подошел к фотографии «Джесси на ветру», завернул ее, посмотрел надрыв. С обратной стороны она действительно была подклеена черной изолентой. Значит, Эмили делала для одной из своих квартир ее копию... Или не одну копию.

- Почему поиск в инфернете не пробивает имя фотографа на эту коллекцию? – спросил Джим. – Отсюда ведь есть связь?

- Связь есть, но через скользящую переадресацию, которая исключает сканирование, - объяснил Оле. – Во всяком случае, я это понял так. Все прочие возможные информационные каналы надежно заблокированы либо зашифрованы на матричном уровне. С точки зрения Extensio как глобального поля - в виртуальной вселенной игры этого дома и этого сада – нет. Хотя по своей сути именно этот домик – крохотная предтеча Инфернума и всего Extensio. Такая маленькая Пангея. Место, где проводила свое детство между смертями маленькая девочка с моста. Не умерев, сюда нельзя попасть, пусть даже эта смерть и несет в себе некоторую степень условности. Неплохой ценз для входа?

- Ты же сказал, что мать и дочь не пересекались здесь? – нахмурился Джим. – Как же тогда здесь могла быть комната матери? И что в ней?

- Зайдешь и посмотришь, - пожал плечами Оле. – В ней никто не живет уже десять лет. Во всяком случае я так понял. А первые десять лет игры девочка на мосту не росла. Она была функцией. Может быть, даже и не дочерью Кэрол Беннелл. И уж наверное не бывала в этом доме. Но десять лет назад, когда началось вторжение, Кэрол или Оливия Миллер что-то сделала с ней. Но что, Эмили не знает и сама.