Огонь, который всегда лизал его кожу, вспыхнул и раскалился добела, мне даже пришлось отпрянуть. Полагаю, только мысль о том, что он может причинить мне боль, вынудила Сайона остудить пламя до ярко-желтого.

Я помотала головой, отгоняя мысли о тьме, которая все еще меня преследовала.

– Я закончила и теперь свободна.

В его глазах, похожих на драгоценные камни, сражались ярость и печаль.

– Такое просто не закончишь.

– Мое Величество Солнце, – произнес мягкий голос позади. Божок осторожно приблизился. – Она не звездная мать. Ей нельзя здесь…

– Прочь. – Сайон не кричал, но приказ был таким требовательным, что он вновь напомнил мне льва, на этот раз выслеживающего свою добычу. Его пылающий взгляд не отрывался от моего. Божок беспрекословно испарился.

– Я закончила, и под конец она проявила милосердие, – прошептала я, дрожа, несмотря на жару. Сознание сжимали темные щупальца. Сосредоточившись на свете Сайона, на настоящем, я почувствовала, как они медленно отступают. – Она меня освободила и дала это.

Я вытащила из-за пазухи каменный осколок и протянула ему на ладонях. Мне не требовалось ничего объяснять – выражение на лице Сайона говорило само за себя: ему прекрасно известно, что это такое.

Он было потянулся к нему, но почти сразу отдернул руку – танец, уже привычный для нас.

– Ты справилась. – В тот момент он выглядел… молодым. – Потрясающая, невероятная женщина… ты справилась!

Я улыбнулась, его огонь испарял мои непролитые слезы.

– Я справилась.

Он склонил голову.

– Но Луна ответит за нарушение границ.

Я придвинулась, желая взять в ладони его лицо: он охладил сияние до темно-красного, позволяя моим рукам приблизиться к его коже на расстояние в несколько дюймов. Но даже здесь, с окутывавшей меня неведомой магией, я не могла к нему прикоснуться.

Вновь нахлынула тьма, на этот раз она принесла с собой соленый привкус, тот самый, который время от времени мучил меня в Забвении. По правде говоря, это не имело никакого значения, тем не менее… я хотела знать.

– Что омрачает твой взор? – голос Сайона походил на шепот, он изучал мое лицо так, словно душа моя была раскрытой книгой.

– Эта война… – начала я опасливо, пульс участился, – это… размолвка влюбленных?