– Обещала? – теперь он кричал. – Ты также
Теперь она плакала по-настоящему. Кларнетист и его приятель быстро приближались.
– Мне жаль, Мерритт. Мне пришлось сделать выбор.
– И ты его сделала, – плюнул он. – Ты сделала выбор за мой счет. Я все потерял, Эбба. Я не виделся и не говорил с матерью и сестрами тринадцать лет. Ты обманула меня и вырвала мне сердце, и ради чего – флейты?
– Все не так, – возразила она. – Ты никогда не понимал.
– Ты права. Не понимал. – Он обвиняющим жестом наставил на нее палец. – Я никогда не понимал таких эгоистичных людей, как ты.
Она уже рыдала, но Мерритт не находил в себе жалости к ней. Кларнетист положил руку ей на плечо.
– Пойдемте, мисс Маллин. Хватит с него.
Эбба позволила мужчине увести себя. На полпути к экипажу она обернулась, и ей хватило приличия одними губами произнести: «Прости меня». Мерритт не отреагировал, будто превратившись в камень. Он смотрел, как она садилась в экипаж. Смотрел, как все они уезжали, пока улица не опустела, а в ратуше не погас свет.
Это странным образом напоминало то время, что он провел в яме под домом. Он стоял, пялился в никуда, пока не онемели пальцы на руках и ногах, и мечтал о том, чтобы сердце и мысли последовали их примеру.
Но вместо того, чтобы онеметь, они пылали на темной пенсильванской улице высоким костром, поглощающим одинокого Мерритта.
Глава 29
Глава 29
15 октября 1846, остров Блаугдон, Род-Айленд
Вернувшись домой на следующее утро, Мерритт был вымотан. Накануне около одиннадцати вечера он сумел найти койку в местном каретном сарае, и спал на ней вместе с еще двумя мужчинами, чей храп был громче пушечных залпов. Затем он отдал последние деньги, чтобы добраться до Блаугдона. Его тело болело, глаза пересохли, а все остальное было… вывернутым и все еще выворачивалось. Ему нужно было… он точно не знал. Бежать, пока он не сможет пройти больше ни дюйма, чтобы потом спать целую неделю и заставить мозг разобраться со всеми этими новыми откровениями во сне. Было бы чудесно.