Мерритт засмеялся. Попытался сглотнуть болезненный комок в горле.

– А это! – Она ухватила его за волосы. – Что это за безобразие? Ты всегда любил коротко стричься.

Он пожал плечами.

– Обленился, наверное.

Она отпустила его волосы. Пригладила.

– Думаю, мне нравится.

Он снова засмеялся, и это было так же приятно, как снять теплое пальто посреди лета.

– Тебе первой.

Она схватила его за руки, потянула в столовую и усадила, забыв про тесто на полу кухни.

– Поверить не могу, что ты здесь… ох, ты здесь! – Она вытерла глаза и судорожно выдохнула. – Давай я принесу тебе чего-нибудь поесть…

– Все в порядке, правда, – Мерритт поймал ее руку. – Я просто… Я хотел поговорить с тобой. – Он посерьезнел. – Где… – отец? – Питер?

Ее лицо чуть потухло.

– Не здесь. Не сейчас, – она улыбнулась и села с ним рядом, подтянув стул поближе. Ее глаза загорелись. – Дом! Ты получил Уимбрел Хаус?

Он кивнул.

– Я получил дом. Сейчас там живу.

– О, хорошо. Хорошо, – она взяла его руки и сжала их. – А работа? Ты работаешь?

– Писателем.

– Это меня ничуть не удивляет! – Она отпустила его ровно на столько, чтобы промокнуть глаза фартуком, затем снова сжала его пальцы. – У тебя всегда было богатое воображение.

Мерритт рассказал ей о «Начинающем бедняке» и «Тропе рубинов», а еще о статьях, которые написал. Где жил в Нью-Йорке и как сильно удивился, получив письмо от бабушкиного адвоката. Он рассказал ей, что дом был зачарован, что ее шокировало, и вспомнил несколько историй, связанных с ним, хотя не стал раскрывать дело Сайласа Хогвуда – это история для другого дня.