Другого дня. У него может быть
– А ты? – Он сжал ее руки в ответ. – Чем ты занималась?
– О, да ничем особенным. Просто вела дом. На прошлой неделе мы устраивали распродажу выпечки, чтобы собрать деньги для церкви, – хорошо прошло.
– Ты пекла маковый хлеб.
Она засмеялась.
– Да! Да, его и пекла.
Он ухмыльнулся.
– Всегда любил его больше всего.
Она кивнула, и слезы снова выступили на глазах.
– Я знаю. Знаю, что любил, – она отвернулась и вытерла глаза плечом, чтобы не отпускать Мерритта. – Колено шалит последние несколько лет, особенно в холодную погоду…
– К доктору ходила?
– О да, но все в порядке, – она хихикнула.
– А Скарлет? Беатрис?
Ее лицо погрустнело, и на мгновение Мерритт запаниковал. Но затем она сказала:
– Они в порядке. Обе в порядке. Ох, Мерритт, я пыталась писать тебе, еще тогда… – она провела костяшкой пальца под глазом, – но Питер этого не потерпел. Он всем нам запретил. Когда я настояла… он ведь не бросил меня, даже когда я совершала… ошибки… – она со стыдом посмотрела в сторону – наверное, более открытого признания в связи с Сатклиффом он от нее и не получит. – Он угрожал, что сделает это, если я стану и дальше пытаться писать тебе. А как мне было выбирать между любовью к мужу и любовью к сыну? – Ее глаза заблестели непролитыми слезами; Мерритт сжал ее руки. – В конце концов, женщина ведь не может выжить без поддержки мужчины. Ох, Мерритт, – она закрыла глаза, позволив нескольким слезинками пролиться. – Мне так жаль.
Горло Мерритта сжалось, и он потер тыльную сторону ее ладони.
– Я прождал тринадцать лет, прежде чем вернуться. Я мог бы попытаться раньше.
Его мать лишь покачала головой.
– Я не знала, куда ты уехал, после того как покинул Портендорферов. Рут дала мне адрес – я сумела отослать одно письмо, но ничего не получила в ответ. Я думала, что все уляжется, но этого не произошло…