Аунего. Дом сенатора Билла Хотфилда.

— Что ты наделал? — орал конгрессмен, мечась по большому залу, как волк в клетке. Он хватал вещи и бросал их в чемодан.

— А что ты предлагаешь? Пустить этих грязных журналюг сюда, под сень истинной веры? — спокойно задал ему вопрос Пророк, восседая в кресле.

— Мне звонили мои компаньоны из Оклахомы. Они следят за новостями! Меня отстранили от дел. И начали расследование! Если бы я сейчас был в Вашингтоне, то уже попал бы на допрос! — кипел сенатор. Нужно бежать! И спалить мои документы к чертям!

— Зачем? — чёрные глаза проповедника следили за Биллом, расхаживающим взад и вперёд по богатому ковру.

— Как зачем? Здесь все бумаги… Всё по рудникам в горах. Вся бухгалтерия. Если за это возьмётся экономическая служба, нам конец! Они узна́ют, что мы уже давно разрабатываем копи на землях мохоков. И поймут, что я проталкивал законопроект об опекунстве только для того, чтобы всё это легализовать! Алонзо не отвечает на звонки. Когда я говорил с ним в последний раз, его вызывали на коллегию судей.

— Успокойся, Билл. Возьми себя в руки, — Пророк устало прижал пальцы к вискам и скривился. У него снова начиналась страшная мигрень.

— Ты дал указание шерифу обороняться? Его люди открыли огонь по репортёрам!

— Всего лишь постреляли у них над головами. Чтобы те и не смели ступать на эту землю.

— Скоро здесь будет вся полиция штата! Агенты бюро расследований! Ты будешь с ними воевать?

— А что ты предлагаешь, Билл? — свернул глазами проповедник и сенатор невольно отвёл взгляд.

— Пусти репортёров. Сделай вид, что всё в порядке! — сказал он.

— Пустить сюда цивилизацию? Ты сам сказал: за репортёрами приедет полиция. Мне самому пригласить в дом божий этих грязных еретиков? Чтобы они начали сбивать мою паству с истинного пути?

— Нужно уничтожить все бумаги!

— Пожалуйста. Мне они не нужны.

— И бежать отсюда! Пока не стало поздно!

— Беги! — усмехнулся Пророк.

— Да ты слышишь меня⁈

Конгрессмен вдруг остановился посреди комнаты. Его глаза округлились: