Мы с Фэллоном остались одни у высокой барной стойки. Сюда я позвал его, чтобы поговорить наедине без лишних ушей. Шериф устроился на высоком стуле, а я зашёл за «барку» и спросил с улыбкой:

— Виски?

— Глумитесь, Алекс? Вы предлагаете служителю закона купить алкоголь?

— Я угощаю вас. Из «своих запасов»! А это не воспрещено Актом Волстеда, — парировал я.

— Нет, я на службе. Чай, пожалуй.

Я молча кивнул и, сняв пальто и шляпу, аккуратно положил их на высокий табурет. Сейчас моя одежда стоит примерно столько же, сколько вся наша семья зарабатывала полгода назад за три месяца. Положение обязывало выглядеть как с иголочки. Я принялся заваривать чай, попутно задавая вопросы гостю:

— Что привело вас ко мне, Джон?

— Я обдумал ваше предложение, — без обиняков начал Фэллон.

— Замечательно… И к чему пришли? — я продолжил колдовать над заварником, будто ничего особенного и не услышал.

— Делу Луи Альтери пока что не будут давать ход. Закрыть я его сразу не могу, но и беспокоить вас перестанут.

— ПОКА перестанут! — поправил его я и выставил на стол шкатулку-сахарницу, — Вы можете сейчас достать сахар из этой коробочки, Джон?

— Нет.

— Потому что она закрыта, — усмехнулся я, — А так — открыта. И сахар достать можно. Чувствуете разницу? Открытым делом Альтери вы привлекаете внимание тех, кто хотел бы на этом поживиться… И на моих костях, между прочим. А я в больнице предлагал совсем другое. Так что спрошу ещё раз. Зачем вы позвонили?

Шериф скрипнул зубами так отчётливо, что я это услышал.

— Я пришёл разузнать подробности того, как обстоят дела с Аунего.

Я удивился:

— Это интересно. А вам зачем?

— Прокурор поручил мне включиться в расследование.

— Мистер Саленс, наверное? — вспомнил я рассказ адвоката Ванжевского о том, что Фэллон является протеже этого окружного прокурора.

А затем повернулся с чайником к шерифу. Я смог сбить его с толку. Джон удивлённо посмотрел на меня: