Хасэге поочередно наставил меч на каждого повара, после чего вновь прижал лезвие к горлу Чижуаня. Слуги съежились, напоминая свернувшихся многоножек, пока стражи обыскивали кладовую. Я скривилась от дребезга бьющихся бутылок и банок; тщательно отобранные соуса и вина для готовки небрежно полетели на пол.

Тут они нашли красную шкатулку.

– Откройте ее, – приказал Хасэге Раю с Кентоном, показывая на замок.

– Ключ есть только у Чижуаня.

– В ней ничего такого нет! – с мольбой в голосе произнес Чижуань. – Просто рецепты и специи. Она передавалась в моей семье из поколения в поколение…

– Отнесите ее на осмотр лорду Таккану, – Хасэге сорвал ключ с шеи повара. – И отведите Чижуаня в темницу.

Стражи кинулись исполнять, и я вышла вперед, чтобы помешать им. Хасэге толкнул меня к стене.

– Не путайся под ногами, демон, – предостерег он. – Если только не хочешь быть следующей.

Я попыталась приструнить круговорот мыслей в голове, ни секунды не сомневаясь, что Чижуаня подставили. После долгого, хрупкого молчания Хасэге наконец ушел, а я сдернула передник и побежала в замок.

Путь к двери Таккана преграждал Пао.

– Его милость занят. Он только что вернулся из деревни Иро и приказал его не беспоко…

Я потянулась ему за спину и постучала в дверь. Это верх наглости, но мне было наплевать.

Пао начал уводить меня силком, но в эту секунду в коридор выглянул Таккан.

На нем по-прежнему был темно-синий плащ, идущий складками на плечах. Лицо лорда стало мрачнее тучи, а глаза – всегда такие сосредоточенные и внимательные – казались усталыми.

– Пусть войдет.

Пао раздраженно стрельнул в меня взглядом и отступил. Придется испечь целую гору пирожных, чтобы вновь добиться его расположения.

«Чижуань! – лихорадочно зажестикулировала я. – Он…»

– Я знаю, что ты расстроена, Лина, – такого напряженного голоса я еще никогда не слышала от Таккана. – Но доказательства против него неопровержимы. Чижуань убил человека и виновен в государственной измене против императора и Кияты. Я понимаю, что он был твоим наставником, и благодарен за его доброту, но эта война изменила убеждения многих людей. Порой проглотить правду труднее, чем любой яд.

Его слова имели смысл. Точно так же поступили бы и Андахай с Бэнкаем, если бы их предал кто-то из доверенных людей. Однако мне все равно верилось в это с трудом.

Я поискала бумагу, чтобы изложить свои сомнения, как вдруг увидела шкатулку Чижуаня.