«Значит, все это время ты спокойно могла говорить? Твои братья не погибли бы от этого?»

В этом я не была уверена.

«Она хотела напугать меня, чтобы я не вернулась домой и не рассказывала правду о себе. Райкаме было нужно, чтобы я ненавидела ее, дабы спрятать меня от Волка».

Я с трудом сглотнула и наконец обрела голос.

– Где Таккан?

Стоило задать этот вопрос, как я увидела его на серых горках хвороста. В броне не торчала стрела.

Он невредим.

Я сняла с Таккана латные рукавицы и сжала его холодные ладони в своих, чтобы согреть. Затем смахнула волосы и ласково поцеловала его в лоб.

– Таккан…

Он распахнул глаза, и на его лице отразилось облегчение, вторившее моему собственному. Затем привлек меня к себе и накинул плащ поверх лохмотьев, оставшихся от моего халата. Его сердце бешено колотилось под моим ухом.

– Я думал, что опоздал, – прохрипел Таккан. – Думал, что потерял тебя.

– Могу сказать то же самое.

Говорила я как-то нескладно, с запинками. Голос осип от дыма и нескольких месяцев молчания. В моих мыслях слова звучали намного лучше, чем вслух. Забавно, раньше я была той еще болтушкой, мой язык не поспевал за ходом мысли. А теперь мне приходилось обдумывать каждое слово, и все равно я говорила как болван.

– Зачем ты ринулся в огонь? – Я сглотнула. – Ты чуть не погиб.

– И сделал бы это снова, – категорично заявил Таккан. – Чтобы услышать твой голос. Наконец увидеть твои глаза.

Он провел пальцем по моей щеке – прямо как я на Зимнем фестивале, – и мне резко стало наплевать на красоту моей речи. Главное, что я жива, и проклятие разрушено.

Я взяла Таккана за руку, он ласково прижал ладонь к моей щеке… но тут Кики, не изменяя своему любопытству, высунулась наружу.

– Это бумажная птичка? – спросил Таккан, часто моргая.