– Что вы…?
– Я хочу, чтобы вы отравили Бастиана Марвуда, – он улыбнулся так, словно попросил меня передать сахар. – Он опасен для моего двора, а у вас наилучшее положение, чтобы подобраться к нему. Он доверяет вам.
Мне захотелось рассмеяться.
Потому что мне хотелось, чтобы это была шутка.
– Я слишком давил на вас в вопросе с Ларой, и понимаю, что прошу многого, – Кавендиш стиснул мои бедра – я была слишком шокирована его просьбой, чтобы как-то реагировать на это. – Я дам вам немного времени, чтобы все обдумать.
С этими словами он встал и подошел к шкафу рядом со столом – тому самому, из которого он достал пузырек, который должен был вызвать у Бастиана сонливость. Сейчас это было похоже на проверку – если я смогу добавить из него несколько капель, то смогу подлить и яд.
Щелкнув замком, он открыл шкаф и достал небольшой флакон с фиолетовой жидкостью. Может быть, мой разум был слишком вымотан…
В каком-то смысле, яд был красивым. Как и Бастиан – красивый и опасный.
– Аконит, – он потряс маленький флакончик и поднес его на свет. – Такой красивый. И такой опасный. С капелькой магии, делающей его невидимым. – Его зубы сверкнули в фиолетовом свете. – Его можно вылить в родниковую воду, и цвет исчезнет. И никто не узнает.
Не думаю, что дышала все время, пока он говорил. Край моего зрения пульсировал в такт с сердцем: темнота подступала, словно болезненные черные пятна распространяются на листьях роз.
– На сегодня все, – он сжал пузырек в кулаке и повернулся ко мне.
Должно быть, мой ужас отразился у меня на лице, потому что его губы сжались.
– Я не монстр. Я просто делаю все необходимое, чтобы мое королевство было в безопасности. Думал, что вы это поймете. В конце концов, разве ваше поместье не является вашим королевством? Вы здесь, при дворе, отдаетесь мужчине, которого едва знаете, и все это ради того, чтобы спасти королевство, – он поднял подбородок и взмахом руки отстранил меня.
Я механически попятилась к двери. Непослушными пальцами я как-то смогла открыть ее.
Я уже почти вышла, как он снова заговорил.
– Вы можете не одобрять мои методы, Кэтрин, но мы не такие уж разные.