Ее белокурые локоны, не такие упругие, как обычно, качнулись вместе с головой.

Я выскользнула из-под одеяла и руки Эллы и молча оделась. Мне показалось, что черный цвет лучше всего подходит для такого случая, – не для траура, а под мое настроение.

Когда я вошла в его кабинет, то застала его за рабочим столом: он листал тетрадь, исписанную какими-то каракулями.

– Что вы сделали? – Мой голос звучал ровно и уверено.

– Я много что сделал, Кэтрин. – Он поднял глаза от стола и жестом указал на тетради в черных обложках вокруг себя. – Говорите поконкретнее.

– С Эллой.

– А, это. – Пожав плечами, он вернулся к тетради.

Пожав плечами.

Он схватил ее за горло так сильно, что на нем появились синяки, а теперь пожимает плечами.

Во мне затрепетало пламя.

– Я задала вам вопрос.

Должно быть, он уловил перемену в моем голосе, потому что поднял от стола удивленный взгляд.

– Она не подчинялась. И вы, похоже, движетесь в том же направлении, Кэтрин. Вам напомнить ваше место?

– Я знаю свое место. – Скрепя зубами, я улыбнулась.

Боги милостивые, я прекрасно знаю свое место.

И всегда знала.

Просто теперь я знала, что в моей жизни были вещи и пострашнее, чем он. Меня держали над могилой, угрожая похоронить в ней заживо. На моих глазах родной дядя убил моего котенка. Он научил меня подчиниться, когда я еще была нежной и ранимой пятнадцатилетней девочкой.