Они не поздоровались в ответ, когда я подошла к ним, но позволили мне забрать у них пальто. В общем, они отнеслись как мне как к прислуге, и вдруг я совершенно точно поняла, почему мистер Рид не испытывал особого желания иметь дела с этими двумя прилизанными господами.

Однако я выместила свой гнев на чайных листьях, приготовила поднос и затем тихо постучалась в кабинет библиотекаря. Несмотря ни на что, я вела себя вполне любезно, делала вид, что я идеальная, добродушная девушка, и одаривала раздраженного мистера Рида за спинами его посетителей гримасой, чтобы подбодрить его. И он в самом деле смеялся над этим.

Это было такое ребяческое поведение, и все же я не очень стыдилась этого. Мне оставалось только посмеяться над собой, быстро закрыть за собой дверь и снова посвятить себя работе.

Я рассортировала книги, взяла ящик, пришедший из-за границы, и между тем пыталась заставить Коди произнести хоть слово. Однако через несколько минут он сбежал в химический отдел, и я гадала, что стало причиной моего такого хорошего настроения.

Я чувствовала себя окрыленной и даже немного замечтавшейся, и это несмотря на то, что мистер Рид вел себя по отношению ко мне не иначе, чем раньше.

Или, может быть, именно поэтому. Он видел меня в очень неловком положении, держал меня, пока меня тошнило на улице. Он привез меня домой, и, возможно, даже поднял по лестнице, и все же между нами все было как прежде.

Или нет? Он все так же угрюм и своенравен, как и раньше. Но напряжение спало. Это было почти так же, как если бы узел внутри меня лопнул, и я могла дышать свободнее. Потому что теперь я поняла, какой он. Потому что мистер Рид был хорошим человеком, и он не ненавидел меня, хотя уже видел все мои плохие стороны.

Так же, как и я его.

Полдень наступил быстро, а разговор все еще не закончился. Я не мешала господам, а только быстро попрощалась с Коди и выбежала на снег.

Была суббота, на сегодня моя работа была окончена, и я собиралась встретиться со своим братом за обедом.

Он выражался весьма расплывчато в своей записке, но я предположила, что он зайдет за мной. Я слепила несколько снежков на случай, если Генри придет в голову глупая мысль, и почувствовала волнение от встречи с женщиной, которая украла сердце моего брата.

Мне пришлось признать, что в последнее время я мало думала о них, так как моя голова и особенно сердце были заняты совсем другими вещами. Но я прочитала трактаты об иудаизме и с нетерпением ждала того, что произойдет.

Генри опоздал на четверть часа, и мой нос уже совсем замерз, когда я, наконец, увидела его, спешащего по тропинке. Не раздумывая, я взяла снежный шар, взвесила его в руке и затем кинула так далеко, насколько смогла.