–
–
Ратбоун резко оседлал меня и схватил за глотку. Тело ответило разрядом тока на его касание, и это вовсе не та реакция, которую стоило ожидать, когда на тебя нападали. Я выгнула шею вперед, отвечая на прикосновение, и приоткрыла губы.
Я смотрела в его глаза, пытаясь отыскать в них привычное золото, но они превратились в холодную сталь. Его зрачки побледнели, в лице не осталось тепла. Тяжелое тело пригвоздило меня к каменному полу, ноги оказались обездвижены. Я схватила руку, сжимающую мое горло. Подбородок Ратбоуна задрожал.
Он дважды моргнул, будто очнулся после сна, но еще не успел прийти в себя.
– Я не могу сопротивляться, – прошептал он.
– Ты сможешь, я знаю!
Эта новоиспеченная самоотверженность поразила меня до глубины души. Вероятно, глупо верить в то, что Ратбоун поборет магическое наваждение, но у меня не было другого выбора.
Я не хотела применять к нему действие Империальной звезды. Я не могла.
Одно касание ее магии нанесет бледнокровке непоправимый вред, а я желала сохранить удар для особенного человека – короля Дома крови.
– Ну же, Ратбоун… – выдавила я, чувствуя, как легкие стремительно теряли воздух. – Сопро… сопротивляйся…
Ратбоун покачал головой, но на глаза навернулись слезы. Я держала его запястье, посылая собственные силы через ниточку, мысленно натянутую между нами. По крайней мере, именно так я представляла нашу связь. Завет. Что бы это ни значило.
Я осторожно отдавала ему крупицы своей силы, чтобы случайно не затронуть бурлящую магию Империальной звезды в груди. Каким-то образом мне удавалось сохранять контроль до сих пор, но он улетучивался с невероятной скоростью. Магия давила и давила изнутри.
Теперь из моего горла доносился лишь свист. Я умирала. Минос кричал что-то, гвардейцы пытались помочь Ратбоуну, пинали меня в бедра, будто это могло ускорить мою смерть.
Но мама молчала.
Посреди какофонии звуков – голосов из артефакта, криков Миноса и выплюнутых гвардейцами гадостей в мою сторону – мама не произнесла ни слова. Интересно, почему она молчит, глядя на задыхающуюся дочь?
Но очень скоро я и об этом перестала думать, потому что воздух кончился.