Я отряхиваюсь и шагаю в лес.

– Ты тоже постарайся не умереть! – кричит Селестра вдогонку. – Кто-то же должен поддерживать огонь, пока я сплю.

Через час или около того я нахожу достаточное количество ягод, которые не убьют нас и хоть немного набьют желудки. Я возвращаюсь в наш импровизированный лагерь. Селестра крепко спит, свернувшись калачиком на земле у костра.

– Как же я проголодался, – бормочу себе под нос.

Я выкладываю ягоды небольшой кучкой на земле. Я нес их, завернув в рубашку, поэтому на ткани теперь красуются фиолетовые и пурпурные пятна.

Кладу горстку кисловатых и жестких ягод в рот. Слава душам, я не умираю.

Я разжигаю огонь, и Селестра шевелится возле моих ног.

Мне хочется разбудить девушку, чтобы она поела, но что-то внутри не желает ее тревожить. Для человека, застрявшего в лесу с привидениями, она выглядит такой мирной. Одежда покрыта грязью, волосы завязаны на затылке. Селестра не похожа на наследницу Сомниатис, закутанную в бальные платья, словно выставочный экспонат.

Я со вздохом поворачиваюсь к огню.

– Ты вернулся, – бормочет Селестра.

Я гляжу на нее сверху вниз, на сонном лице девушки танцуют блики костра.

– Как зябко, – Селестра дрожит.

Она явно не привыкла к холоду. На острове Вистилиада никогда не бывает такой суровой зимы, как на других островах. Готов поспорить, что в башне Селестры сотни пуховых одеял и пылающих каминов.

Селестра придвигается к огню и ко мне, подрагивая от ветра. Кажется, в этом лесу не существует лета. Холод лижет затылки и окрашивает губы Селестры в синий цвет.

– Возможно, Эльдара хочет узнать, через какое время у нас отмерзнут пальцы, – предполагаю я.

Я снимаю с себя куртку и протягиваю ее Селестре.

– Возьми.

Она принимает ее с благодарной улыбкой, а я стараюсь не обращать внимания на пробирающий до костей холод.

– Тебе нужно поспать, – говорю я.

– Тебе тоже, – отвечает Селестра.