Даже Карам, похоже, сомневалась.

– Если у тебя нет доказательств…

– Это началось в Крейдже, – нетерпеливо прервал ее Уэсли. – Сначала на железнодорожной станции, где люди Консортессы как-то случайно прознали, что мы отбываем на старом паровом поезде. Он послал дельга.

– Я думала, он сделал это по твоему приказу, – сказала Карам.

– Нет. А потом на нас напали в Гранке. Не говоря уже о том, что я видел Фалька с летучей мышью перед тем, как мы вышли в эти воды.

Арджун побледнел:

– Он отправлял посланца после твоей встречи с моим Родом?

Уэсли кивнул. Он знал разницу между совпадением и грязным шпионажем. Хотя в малых дозах Фальк был неплохой компанией, однако честным человеком он не являлся ни в каких пропорциях. Ему нельзя было доверять. То, что прислужник посылал дельгов к Главе, не только определило участь Рода Арджуна, но и ставило под угрозу все, ради чего работал Уэсли. Это подвергало опасности Тавию и всю их армию.

– Ты думаешь, это он в ответе за нападение в Гранке? – спросила Саксони, глядя на тело Фалька глазами, полными ужаса. Арджун сжал зубы и посмотрел на труп с такой ненавистью, на какую, по мнению Уэсли, был способен только он сам.

– Зачем же было держать его рядом? – поинтересовалась Тавия.

– Он мне требовался, чтобы закончить создание гильз времени, – объяснил Уэсли. – Этот мерзавец замедлял весь ход работ. Но когда в дело вступил Арджун, у Фалька не оставалось другого выбора, кроме как довести дело до конца. Я убил его сразу же, как только это стало возможно.

Тавия стояла неподвижно.

Она всегда с настороженностью относилась к Фальку. Девушка даже дошла до того, что прозвала его «ручным хорьком Уэсли» – впрочем, Уэсли считал, что это оскорбляет его самого. И все же, похоже, у Уэсли вошло в привычку убивать людей на глазах у Тавии – даже в грезах. И он сам это ненавидел.

Тавия сделала глубокий вдох и произнесла три слова. Уэсли их не слышал с тех пор, как они были детьми.

– Я тебе верю.

Карам кивнула.

– Я тоже постараюсь.

Арджун процедил, глядя на безжизненное тело Фалька:

– Собаке собачья смерть.

Но больше всего Уэсли удивила Саксони, сказав: